Виктор Александров - Мафия СС

— Там можно встретить дипломатов из Аммана, бизнесменов из Иордании, офицеров войск ООН… а также очень хорошеньких «хозяек» родом из Европы, — добавил он.

Дважды наш лимузин должен был остановиться перед кордоном иорданской полиции — суровыми людьми в британской униформе черного цвета. Меня удивило то, что они были в касках.

— Только ночью, — улыбнулся Ибрагим. — Это мора предосторожности против контрабандистов…

Маленький мост был перекинут через Иордан, в серых водах которого младенца Иисуса крестил Иоанн Креститель.

Ибрагим указал мне на реку рукой со множеством колец:

— Это арабская вода, и израильтяне никогда ее у нас не отберут!..

В казино игра шла по-крупному. Хотя казино по виду и размерам было скромнее подобных заведений Бейрута, столы, за которыми играли в баккара, напоминали кабинеты в Монте-Карло. Пачки иорданских фунтов стерлингов переходили из рук в руки перед глазами уставших египетских крупье.

Чувство подавленности, овладевшее мной в автомобиле с кондиционером, еще больше возросло. Этот притон, находившийся в центре библейской земли, шокировал своим кричащим убранством и персонажами, которые, казалось, сошли со страниц «Процесса при закрытых дверях» Жана Поля Сартра. Крупная молодая женщина, со вкусом причесанная и подкрашенная, поддерживала вялый разговор с иракцем в длинном белом одеянии, скрадывавшем его толстый живот. Явно утомившись, она повернулась ко мне и произнесла по-английски:

— Меня зовут Хейди, я одна из шести европейских девушек из персонала этого заведения…

Были и другие весьма приветливые девушки для развлечений в казино у Мертвого моря: одна из Ниццы, другая из Бельгии. Но у меня были свои причины пригласить пообедать белокурую Хейди. Молодая немка была удивлена и счастлива тем, что может поговорить со мной на родном языке.

— Я была преподавателем танцев в Бремене, когда меня и десяток других немок и датчанок завербовал импресарио. Он предложил хороший контракт в Бейруте. Ливанское кабаре оказалось элегантным и очень корректным по отношению к нам, но хозяин разорился. Мы попытали счастья в Дамаске, где вели борьбу с новым патроном и его сводниками.

Подумалось, сколько их, белокурых артемид и диан, которые отваживаются пуститься по пыльным дорогам Ливана или Африки, чтобы пережить там малопривлекательные «тысячу и одну ночь».

— Иногда, как с вами, я могу поговорить на своем родном языке, — добавила она. — В этом районе немало соотечественников, занимающихся нефтяным бизнесом или совершающих деловые поездки. Работа у них достаточно секретная… В прошлом месяце я познакомилась с неким Хассаном. Он завел разговор о женитьбе…

— Но Хассан не немецкое имя!

— Он родился в Гамбурге, но паспорт у него египетский. Ему лет шестьдесят, бегло говорит по-арабски. Глушит шампанское, но никогда не рискнет поставить хоть один фунт на игорном столе. Однажды посетитель-австриец окликнул его: «Эй, Генрих!» Разозлившись, мой клиент ударил его ладонью по руке.

— Известна ли вам по крайней мере египетская фамилия Хассана?

— Увы, он мне о многом рассказывал, но не сказал, кто он такой. Может быть, у него ревнивая жена? Он вовсе не гуляка. Горюет от того, что не может ловить щук в Дунае, и коллекционирует пластинки Шуберта, которые покупает в Бейруте.

В погоне за быстро сменяющими друг друга событиями два дня спустя я оказался в Никосии с ее более свежим воздухом. Кипр был охвачен новым приступом лихорадки. На всякий случай я описал своему другу Эгону приметы Хассана-Генриха, о котором говорила девица из бара.

Утром в моем номере в Никосии зазвонил телефон. Это был Эгон. Отрывистым голосом он сказал:

— Завтра утром я буду на Кипре.

И больше ничего.

На следующий день в баре отеля мы с ним обнялись. Под тенью эвкалиптов, вдали от греческих и турецких шпионов, мы разговорились.

— Ваш любитель шампанского, — пояснил Эгон, — как две капли воды похож на Хассана Солимана — эсэсовца, чье настоящее имя Генрих Шеллман. Он возглавлял в 1944 году гестапо в Ульме, в верховьях Дуная!

Я узнал, что в начало 60-х годов Шеллман был замечен в Танжере. Он занимался экспортными операциями в фирме «Астрамар». На деле по поручению некоего Георга Пухерта, владельца флотилии судов, доставляющих контрабанду, он проявлял интерес к продаже оружия. Когда последний стал работать исключительно для ФНО [54] ФНО — Фронт национального освобождения Алжира. , Шеллман расстался со своим сообщником. Бывший эсэсовец, которого с распростертыми объятиями приняли испанские экстремисты, завел знакомство в Пальма-де-Мальорка с эмиссарами ОАС.

К тому же Пухерта подвел замок зажигания его «мерседеса». Однажды, повернув ключ на четверть оборота, он привел в действие заряд пластиковой бомбы, на которой подорвался.

Не исключено, что ее подложила под капот французская профашистская группа «Красная рука», сотрудничавшая с ОАС.

— По последним сведениям, — сказал в заключение Эгон, — Генрих владеет домом в Багдаде, где выполняет роль представителя немцев, живущих в Гонконге. Это еще одна ветвь мафии бывших нацистов, занимающихся махинациями с золотом, отборным жемчугом и т. д. Однако ему надоела торговля всякими дорогими побрякушками, и он вернулся к контрабанде оружием. Этого нациста явно привлекает запах крови.

Возвратившись на террасу «Сент-Джорджа», я подсел к столику Сиднея. Он встретил меня с едва скрываемой иронией:

— Ну и как, была крупная игра на берегу Мертвого моря? Или отыскали мумий со свастикой?

Я ответил ему только, что поболтал с хорошенькой немкой и встретил в Никосии приятеля. Коротко изложил соображения Эгона. Покачав головой, Сидней сказал:

— В этом объяснении нет ничего невероятного. Многие подпольные структуры нацизма смогли пережить разгром «третьего рейха». Это, в частности, две сети информаторов, подчиненные Гейдриху и Шелленбергу: прежде всего сеть «Аладин», имевшая пункты связи в Анкаре, Багдаде и Алеппо. Свое название она получила из-за уменьшения размеров радиопередатчиков благодаря «волшебной лампе», изобретенной инженером из концерна «Телефункен». Один из радиопередатчиков был обнаружен британской военной полицией вблизи вокзала в Александрии. Однако радиста, маскировавшегося под египетского нищего, так и не удалось схватить. Было лишь известно, что он действует под прикрытием торговца коврами и антиквариатом. Арестовали персидского купца Хана Халила по кличке Паперть, торговавшего в Каире драгоценностями. Но он повесился в камере лагеря Файед. Уцелевшие агенты сети «Аладин» организовали затем бегство пленных немцев из Африканского корпуса, которых мы содержали в зоне Суэцкого канала. Сеть «Аладин» быстро росла…