Виктор Александров - Мафия СС

Как все это стало возможно? Неужели демократический дух великого Франклина Делано Рузвельта и его доблестных солдат, высадившихся в Италии, затем в Нормандии, внезапно иссяк? Разумеется, нет. Поначалу трансформация происходила постепенно, затем, с началом «холодной войны», пошла более быстрыми темпами. И кроме того, дух оккупационной армии был уже не тот, что у воевавших войск. Десятки тысяч солдат и сотни офицеров возвратились за океан к своим семьям, а их место заняли корыстолюбивые функционеры в мундирах. Это была вторая волна американского вторжения в Европу, та, что встретилась лицом к лицу не с автоматами вермахта, а с бюрократической писаниной офицеров из интендантства и складами, заваленными товарами, о которых побежденные немцы могли лишь мечтать… Все было предметом купли-продажи, даже убеждения. Любой бывший нацист, если только он проявлял находчивость, переодевался в неопределенную униформу с нарукавной повязкой и устраивался работать на кухне, в офисе или гараже. Даже такие, как Адольф Эйхман, могли бы спокойно поступить на службу в качестве истопников в американскую армию.

И тем не менее многие офицеры Си-ай-си на первых порах хранили верность великому союзу, разбившему военную машину фашизма. Один из моих друзей, капитан Джордж Александер, был среди них. Он к тому же был одним из первых офицеров в американской форме, пожавших руку советским братьям по оружию на берегах Эльбы в апреле 1945 года. Однако уже осенью того же года, когда ему поручили сортировать подозрительных немцев, он услышал странные речи. Так, гигант в мундире вермахта, в тщательно отглаженных брюках, с нарукавной белой повязкой арестованного разговаривал с американским офицером весьма самоуверенно:

— Бросьте, капитан, говорить о всяких пустяках, происходивших на восточных территориях. Каратели и специальные команды всего-навсего защищали наших солдат от партизан-террористов.

— Вы — военный преступник, Отто Скорцени! Не забывайте, что это я схватил вас за шиворот в мае 1945 года. И пообещал вам веревку на шею…

Американский следователь побагровел. Однако бывший эсэсовский генерал, спасший Муссолини, развязно продолжал с гнусной улыбочкой:

— Вы, господин американец, витаете в облаках… Это не мне грозит виселица, а всей Европе, и исходит эта угроза от ваших мнимых русских друзей. Я же предлагаю вам пять полностью восстановленных боевых бригад, состоящих из отборных бойцов, которые вы всегда можете увеличить за счет лагерей для военнопленных. Что касается вооружения этих бригад, у вас есть военные трофеи… Будущую Европу мы будем создавать вместе!

Менее удачливый, чем Клаус Барбье, хотя и ставший «звездой» нацистской и даже мировой прессы, Отто Скорцени вынужден был долгие месяцы ждать, пока его «подберут» специальные службы Вашингтона, действовавшие через своих тайных западногерманских посредников.

Как теперь известно всему миру, после войны Отто Скорцени укрылся в Испании, откуда часто выезжал в Южную Америку в качестве коммивояжера неонацизма. В Испании он встретился с другим беглым нацистом, который приветствовал его сугубо по-фашистски. То был шеф бельгийских фашистов Леон Дегрель [69] Автор книги заканчивает обширное досье о злодеяниях Дегреля, попадающих под определение «преступления против человечности», для которых не существует срока давности. , основатель партии рексистов, главарь беспощадного легиона «Валлония», орудовавшего между Ригой и Тарту.

Пользуясь поддержкой профашистского альянса из числа приспешников Франко, Леон Дегрель спокойно доживает свои дни в той же Испании. Тот, кого называли «палачом Тарту», кто вешал на деревьях этого города юных партизан — парней на одной стороне улицы, а девушек — на другой, — тот, кто «прославился» как палач гражданского населения в Черкассах, вполне заслуживает, на мой взгляд, участи Клауса Барбье — выдачи его Бельгии или Советскому Союзу.

Клаус Барбье, подобно генералу Гелену, установил прекрасные отношения с американцами. Кавалер Железного креста, Барбье последовал в конце 1944 года за германскими армиями, отступавшими на Западном фронте за Рейн и был откомандирован в распоряжение отдела безопасности в Дортмунде, а затем в Аугсбурге. После капитуляции в мае 1945 года он, как предполагают, прятался несколько месяцев у какого-то фермера. Однако жизнь на «свежем воздухе» не привлекала Клауса Барбье. Вскоре он оказался в городе, сначала в Касселе, а затем в Мюнхене, и начал заниматься всякого рода махинациями и даже грабежом, чтобы заработать на жизнь. Схваченный с поличным при хищении драгоценностей, Барбье предстал перед американским офицером, игравшим роль судебного следователя. С колоссальной самоуверенностью он пообещал сделать «важные разоблачения», касающиеся территорий, освобожденных советскими войсками, в обмен на немедленное освобождение. Я пользуюсь этим случаем, чтобы подтвердить свое убеждение: Барбье никогда не был мастером шпионажа, он всего-навсего ловкач и изощренный садист.

Однако факт остается фактом: в начале 1946 года ему удалось «уговорить» ответственных лиц из Си-ай-си. Солдат, никогда не нюхавший пороха, доморощенный шпион, отныне он специализировался на сборе информации о странах Востока, в частности Румынии. Усердный агент, считавшийся, однако, недостаточно эффективным, выдачи которого к тому же неоднократно требовали французские военные власти, Барбье весной 1951 года был «выведен из-под удара». Так он начал экзотическую жизнь, полную заманчивых авантюр.

Для других бывших эсэсовцев, считавшихся мелкой сошкой, сотрудничество с западногерманскими и американскими службами в Пуллахе и Оберурзеле (в генеральном штабе генерала Гелена в Баварии) длилось еще не один год. Только в 70-х годах в Вашингтоне решили выступить против опасной и чрезвычайно коварной мафии уцелевших эсэсовцев. Комиссия, возглавляемая адвокатом Уолтером Роклером, получила возможность просмотреть досье о предоставлении американского гражданства бывшим высокопоставленным нацистам, проникшим в Соединенные Штаты (например, немке Браунштайнер-Риан по прозвищу Собака Бухенвальда). В Канаде же только в наши дни королевская полиция по требованию международных организаций жертв нацистского варварства начала заново просматривать досье подозреваемых эмигрантов.

Чтобы парализовать или ослабить деятельность «охотников за нацистами», некоторые «сердобольные» люди ссылаются на то, что время сглаживает в памяти прошлое и надо по христиански прощать тех, кто действовал якобы не по своей воле. Такого рода «доводы» раздражают меня более всего, поскольку в них не принимается в расчет то, что я называю постоянством нацистского характера, который можно наилучшим образом проследить на примере Барбье. Этот нацист-палач действовал одинаково: в 1941 году — в Амстердаме, в 1942—1943 годах — во Франции и позднее, в 1976 году, — в Ла-Пасе. Друзьями и сообщниками шестидесятилетнего Барбье в Боливии были эсэсовец Герберт Конплин, итальянский фашист Делла Киале и немецкий неонацист Иоахим Фибелькорн — главари полувоенной группировки, виновной в многочисленных казнях и пытках патриотов Боливии и созданной по примеру печально известных «эскадронов смерти» в Сан-Сальвадоре, Буэнос-Айресе и других столицах латиноамериканских стран.