Александр Проханов - Крах однополярного мира

Александр АЙВАЗОВ, директор Центра международных исследований экономических циклов Дж. Арриги и Н. Кондратьева.

С легкой руки ряда присутствующих здесь коллег стало весьма распространенным мнение о том, что сегодня всего три страны (Россия, Китай и США) выступают в качестве великих держав, образующих «глобальный треугольник», и только вокруг них будет строиться мир XXI века. В таком случае спрашивается, о каком «многополярном мире» мы можем вести речь? И второй вопрос: насколько верна сама эта концепция?

Мир сегодня переживает кризисный переход с V на VI технологический уклад (ТУ) и застыл в состоянии неустойчивого равновесия. Технологии VI ТУ, в основном, уже разработаны и используются — нет только массового притока инвестиций в новые отрасли и производства, поскольку глобальный финансовый капитал «занят» спекуляциями на финансовых рынках. И только когда все главные «пузыри» на этих рынках лопнут, другого выхода, кроме развития нового ТУ, не останется. То же самое происходило и в период Великой депрессии, и в 1970-е-80-е годы.

Кто здесь будет лидером? Сегодня на первом месте по развитию технологий VI ТУ находятся США, второе место занимает Япония, третье — Южная Корея, и только за ними идет КНР. Правда, китайцы очень быстро догоняют передовые страны, чего не скажешь про нашу страну. Мы находимся далеко в конце этого списка, так как технологии VI ТУ не востребованы российской экономикой. Поэтому лучшие учёные, математики, программисты и инженеры уезжают в другие страны, где их достижения оказываются востребованы той самой новой «цифрономикой».

Мы всегда повторяем старые ошибки — вспомните лесковского Левшу. Так, Российская империя «проспала» формирование первых трех ТУ, что стоило ей сначала Венского мира, потом — поражений 1856 и 1905 годов, а, в конце концов, — и краха в ходе Первой мировой войны. Только сталинская индустриализация помогла нам своевременно освоить IV ТУ, сделав Советский Союз одним из лидеров научно-технического развития в середине ХХ века. Но V ТУ СССР снова «проспал», что стало одной из причин его краха.

И я не вижу никаких перспектив при переходе к VI ТУ. Согласно расчётам А.Мэддисона, к 2030 году мировую экономику будут возглавлять четыре «центра силы»: это Китай, Северная Америка (США-Канада-Мексика), Европа и Индия, к которым могут присоединиться и страны Латинской Америки, если им удастся объединиться в экономический союз по типу ЕС или ЕАЭС.

Что же касается России, то ее доля в 2,8 % мирового валового продукта — слишком мизерная величина, чтобы составить конкуренцию Китаю или другим лидерам экономического развития, даже в рамках ЕАЭС. Более того, сейчас в РФ уровень неравенства выше, чем он был перед революциями 1917 года.

То есть наша страна объективно стоит перед лицом новой революции, а её шансы стать одним из полюсов нового «многополярного мира» всё быстрее стремятся к нулю. Отсюда — попытка решить внутренние проблемы за счёт сверхактивной внешней политики.

Если применять цивилизационный подход С.Хантингтона, то русская цивилизация (примерно 200 млн. человек) ничтожно мала по сравнению с обозначенными выше доминантами. В таком же положении находятся тюркская (примерно 160 млн. человек) и японская (125 млн. человек) цивилизации. Вот их объединение могло бы дать нам совместный шанс на выживание и развитие.

Именно в этом направлении проводит свою политику в последнее время президент В.В. Путин, налаживая тесные дружеские контакты с Турцией и Японией, в том числе — и личностные с руководителями этих стран. Такой цивилизационный союз объединил бы население в полмиллиарда человек и стал бы более-менее равновеликим другим цивилизациям.

Ростислав ИЩЕНКО, президент Центра системного анализа и прогнозирования.

Мне кажется, что единственная позиция, которая объединяет участников этой дискуссии — недовольство российской властью. От премьер-министра и главы Центробанка до МИДа и Минобороны.

При этом говорить, что Россия маргинализована, что она не имеет веса на мировой арене и ссылаться на номинальный ВВП, который составляет примерно 7,8 % от американского, — мне кажется, не совсем верно. Российское государство сегодня эклектично, но за этой видимой эклектикой, которая обращается одновременно и к России 90-х годов, и к Советскому Союзу, и к Российской империи, и к Древней Руси, стоит та самая идеология объединения отечественной истории, вне которой общество и государство являются деревом без корней. Достаточно посмотреть на систему российских государственных наград, чтобы увидеть в ней именно эту идеологию. Кроме того, подобная эклектичность делает современную Россию достаточно пластичной и позволяет выдерживать такие удары, которые для более жёсткой структуры, возможно, оказались бы разрушительными.

Насчёт отсутствия идеологии. Это очень распространённый и, на мой взгляд, абсолютно не соответствующий действительности тезис. Вот Pax Americana — это идеология или нет? Конечно, это не идеология. Это идея, идеал американского господства, для достижения и обеспечения которого в США использовались в разное время разные идеологии. Корни Pax Americana — в идее Pax Romana. А что такое Pax Romana, «Римский мир»? «Римский мир» — это территории, объединённые латинским языком, римским правом и римскими дорогами. Последнее — самое важное, поскольку имевшейся у Рима скорости передачи информации на его бывших территориях, ставших Европой, снова удалось достичь только в XVIII веке, после чего этот процесс пошёл взрывным порядком. И все наши так называемые кризисы, все смены общественно-экономических формаций — в первую очередь, связаны с ускорением передачи информации.

В течение всей истории задачи подгонки тех или иных человеческих сообществ под новые параметры передачи информации, в конце концов, при всех издержках, успешно решались. Почему же сейчас мы говорим о глобальном системном кризисе, из которого не видно выхода? Потому что скорость передачи информации достигла таких пределов, за которыми ею не могут адекватно оперировать даже самые подготовленные представители вида homo sapiens, не говоря уже об их сообществах (государственных, корпоративных и т. д.), поскольку скорость эскадры определяется скоростью самого тихоходного её корабля. А перекладывать всё это: анализ информации, оценку ситуации (синтез) и выработку решений (прогноз), — на нейросети, искусственный интеллект и прочий компьютерный «софт» и «хард» — означает вступление в сферу непредсказуемых, по сути, рисков, связанных с реальной системой ценностей и целей. Кто ставит большие потоки информации под контроль и лучше приспосабливает их к своим потребностям — тот, по сути, выигрывает будущее у конкурентов. А не тот, у кого сейчас ВВП больше. В XVI–XVII веках у Китая была экономика, составлявшая, по разным оценкам, 60–70 % общемировой. Помогло ли это ему противостоять экспансии европейских государств? Не прошло и ста лет, как всё изменилось с точностью до наоборот.