Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Первая пятилетка стала крупным успехом — удалось заложить основы социалистической индустриализации, практически все задания плана, в том числе в сферах индивидуального сельского хозяйства, ремесленного производства, частной промышленности и торговли были выполнены за счет мобилизации сил китайской нации и содействия СССР. Негативные последствия Корейской войны, напряжённости в районе Тайваньского пролива, а также общего враждебного окружения и экономической блокады со стороны США и их азиатских союзников компенсировались «ядерным зонтиком» и другими формами военной помощи от Советского Союза.

Успех начального этапа мобилизации оказался настолько впечатляющим, что Мао Цзэдун и его сторонники в руководстве КПК задумали план сверхмобилизации. Его назвали «Большой скачок», а лозунгом избрали «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья!» Идея достижения сверхрезультатов за счет сверхнапряжения всех физических и духовных сил присуща китайской духовной традиции. Она присутствует, например, в учении буддийской школы Чань (Дзэн), которая говорит о возможности достижения состояния нирваны не только через длительное совершенствование судьбы- кармы из одного перерождения в другое, но также — через полную концентрацию мысли и мгновенного просветления под руководством мудрого наставника. «Революционное строительство необычное, форсированное» рекомендовал в своих трудах и Сунь Ятсен, первый президент Китайской Республики. Он неоднократно отмечал возможность догнать и перегнать наиболее развитые страны путём скачкообразного развития, особенно с учетом того, что «китайская нация — самая большая и самая одарённая».

«Большой скачок», как известно, закончился провалом. На этапе сверхмобилизации были неверно поставлены цели, а затем и выбраны средства. Был разработан фантастический план на первые 5 лет «десятилетки»: промышленное производство в 1958–1962 годах увеличить в 6,5 раз, сельскохозяйственное — в 2,5 раза. Выплавка стали должна была вырасти с 10 до 100 миллионов тонн. Рекордные результаты в сельском хозяйстве планировалось достичь за счёт масштабных ирригационных работ и нетрадиционных способов обработки земли (глубокая вспашка, загущение посадок риса), а также борьбы против «четырех вредителей»: крыс, воробьев, мух и комаров.

Катастрофические результаты «большого скачка» в промышленности и «народных коммунах» на селе стали очевидны очень быстро. Несколько лет Китай переживал массовый голод, число жертв которого, по разным оценкам, составило от 20 до 45 миллионов человек. Но даже последовавшая вскоре десятилетняя «культурная революция» (1966–1976), призванная, в частности, предотвратить массовые протесты против «мобилизационного авантюризма» Пекина, не уничтожила стремления к плановому развитию экономики. Составлялись и в значительной степени выполнялись пятилетние планы. По данным государственного бюро статистики КНР, в период 1966–1976 гг. рост промышленности составил 79 %, сельского хозяйства — 53 %, национальный доход вырос на 77,4 %.

После смерти в 1976 г. Мао Цзэдуна Китай оказался на грани хаоса и распада по границам больших военных округов. Вдова «великого кормчего» Цзян Цин и её помощники, впоследствии получившие прозвище «банды четырех», собирались продолжить «революционные» эксперименты. Только молниеносный захват власти группой высших чинов армии и госбезопасности предотвратил скатывание КНР в пропасть. Но у престарелых ветеранов не было плана выхода из общенационального кризиса, и они вернули из опалы во власть Дэн Сяопина, своего соратника по Великому походу и гражданской войне. Во время краткого интервала между окончанием «большого скачка» и началом «культурной революции» Дэн Сяопин вместе с тогдашним главой государства Лю Шаоци пытался начать экономические реформы. Теперь ветераны в строгих френчах вспомнили об этом и обеспечили ему карт-бланш для спасения Поднебесной.

За годы ссылки на тракторостроительном заводе в провинции Цзянси и нескольких месяцев неопределенного положения в Пекине накануне смерти Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин много думал и писал. Он перечитал работы Николая Бухарина, с которыми познакомился во время учебы в Москве в 1926 году, вспоминал быстрое восстановление советской экономики в годы НЭПа, анализировал причины успеха первой китайской пятилетки. На этой основе он развил мобилизационный план «четырёх модернизаций», сильно напоминавший программу покойного премьера Чжоу Эньлая, которая даже была одобрена на сессии ВСНП (парламента КНР) в 1975 году. Дэн Сяопин сохранил упор на социалистическую модернизацию обороны, сельского хозяйства, науки и промышленности, а также сделал то, что не мог при живом «великом кормчем» позволить себе Чжоу Эньлай. Он провозгласил отказ от первенства коммунистической идеологии и поднял на щит лозунг «практика — единственный критерий истины».

В развитие «четырех модернизаций» Дэн Сяопин выдвинул более конкретную программу из 12 пунктов. Приоритет экономики был официально закреплен на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва в декабре 1978 года. От этого рубежа отсчитывается третий мобилизационный период истории КНР. В китайской и мировой политологии он получил название периода «реформ и открытости».

Сила, и одновременно слабость плана Дэн Сяопина заключалась в его размытости, отсутствии жёстких принципов, рамок, показателей. Довольно разнородным было и идеологическое обеспечение реформ. Снова был взят на вооружение лозунг «Неважно, какого цвета кошка — лишь бы она ловила мышей!» Сильно оголодавшим китайцам по нраву пришелся призыв «Обогащайтесь!» Заманчивые перспективы сулил лозунг создания в Поднебесной « сяокан », общества среднего достатка. Сохранив социалистическое планирование в формате пятилеток, Дэн Сяопин, в то же время, не выдвинул долгосрочную общенациональную стратегию с чёткими целями и сроками их достижения. Памятуя о мегаломании Мао Цзэдуна, он предпочёл «переходить реку с камня камень».

Немало инициатив, приписываемых ныне «архитектору китайских реформ», появились «снизу» в разных провинциях Китая, но были им поддержаны и закреплены в партийных решениях. В первую очередь, это касалось закрепления земли в долгосрочную аренду за крестьянскими дворами. На счёт Дэн Сяопина партийные историки записали также важные разработки Ли Сяньняня, Чэнь Юня и других ветеранов КПК. То же самое случилось, например, с созданием специальных экономических зон, ставших «визитной карточкой» китайских реформ и их «архитектора». Идея рыночного эксперимента в ограниченном пространстве районов, прилегающих к колониальным анклавам Гонконг и Макао, родилась у Си Чжунсюня, отца нынешнего китайского руководителя Си Цзиньпина. Вернувшись из 16-летней ссылки, этот видный представитель «старой гвардии» был назначен руководить провинцией Гуандун, на землях которой сохранялись эти крошечные, но процветавшие колонии Великобритании и Португалии. Успех разработанного им проекта сближения форм хозяйствования социалистического Гуандуна и капиталистических Гонконга и Макао породил процветающие ныне города Шэньчжэнь и Чжухай. Но, главное, он убедил самого Дэн Сяопина и поначалу критически настроенное Политбюро ЦК КПК в реальности и эффективности модели конвергенции, получившей сначала название «реформ и открытости», а впоследствии — «социализм с китайской спецификой».