Вадим Гребенников - Наружка. История спецслужб

Вот так жёстко и бескомпромиссно проходила борьба двух крупнейших разведок мира во времена холодной войны. Вот это и называется адекватным ответом, которым дипломаты угрожают другой стороне.

Александр Соколов в книге «Анатомия предательства: «Суперкрот» ЦРУ в КГБ» рассказывает о своей оперативной работе в вашингтонской резидентуре КГБ. Приведём из неё один пример о НН ФБР за советским дипломатом:

«5 ноября 1967 года накануне 50-летия Октябрьской революции ФБР сделало ко мне вербовочный подход… Перед подходом ФБР усилило за мной НН. Две машины наружки «бампер в бампер» сопровождали меня почти ежедневно в течение двух недель, хотя вели себя корректно. Такого раньше не случалось.

Один сотрудник, сидевший рядом с водителем в первой машине, всё время пытался обратить на себя внимание. Утром, когда я отвозил свою дочь и детей других дипломатов в школу при посольстве, этот сотрудник пытался их рассмешить, показывая разные знаки и делая гримасы. Он же оказался возле моей машины, когда я вышел из химчистки, куда накануне сдал свой костюм.

Следуя своему правилу не замечать «наружку» и не вступать с ними в разговоры, когда они пытаются это сделать, я подошёл к машине, повесил костюм и, как бы никого не видя, открыл свою дверцу. В этот момент, приветливо улыбаясь, «наружник» подошёл ко мне и спросил, узнаю ли я его. Я не стал отрицать, решив выяснить, с какой целью он пошёл на контакт.

После ареста агентуры Попова у ФБР могли быть основания подозревать меня в принадлежности к разведке, и я, понимая это, был готов к возможным провокациям. Но по всему было видно, что сотрудник не настроен враждебно.

Других «наружников» вблизи не было. Продолжая, он сказал, что мой агент арестован, и в день праздника 7 ноября меня объявят персоной «нон грата». Заставил себя спокойно с улыбкой ответить, что ФБР явно заблуждается, у меня нет агентов, я дипломат и не имею отношения к «шпионским» делам.

«Вы же с Поповым встречались с агентами, а говорите, что не разведчик», — ответил он. К моей огромной радости, которую старался не показать, я понял, что речь идет не о Ларке. Внутреннее напряжение моментально спало — его слова, что я встречался с агентами, а не изымал контейнер, свидетельствовали о том, что ФБР не знает о моих истинных действиях в тот злополучный вечер.

Дальнейшая беседа не представляла для меня затруднений. Вынув пачку сигарет и закурив, предложил ему сигарету, но он отказался и сказал, что не курит.

— Но я видел вас в машине курящим, а говорите, что не курите, — начал я, пытаясь перехватить инициативу в разговоре. Он понял это и в свою очередь сказал:

— Вы на машине часто нарушаете правила движения, и когда были зимой в Нью-Йорке, то из-за вас наши ребята попали в аварию. Однажды проезжали на красный свет все перекрёстки и специально уходили от нас.

Да, на самом деле эти случаи имели место. В марте 1967 года я четыре дня находился там в командировке по линии посольства и всё время за мной выставлялось наблюдение, проводившееся, как обычно, почти открыто. В последний день утром, выйдя из гостиницы, увидел знакомых в лицо наружников в машине, стоявшей метрах в ста от моей.

Радости это у меня не вызвало. Никаких оперативных дел тогда в Нью-Йорке у меня не было, и проводились деловые встречи с американцем, связанные с нашей предстоящей выставкой в США. С ним я периодически встречался с 1966 года и по нашим достоверным данным он работал на ФБР.

Поэтому причины выставления «наружки» в этот приезд являлись вроде бы «профилактическими» — ФБР знало, чем я занимался с утра до вечера. Поэтому мне захотелось уйти от них и посмотреть, приедут ли они без меня к этому американцу.

Улица была с двусторонним движением. Разогрел машину, и когда от светофора двинулся встречный поток, быстро развернулся и въехал в его начало. Машина «наружки» не успела влиться и столкнулась с какой-то другой машиной. Я спокойно уехал.

Конечно, с оперативной точки зрения я поступил неправильно, но так хотелось и получилось.

Во втором же случае моей вины не было. Как-то раз я встречал советскую делегацию в аэропорту имени Кеннеди вместе с сотрудниками представительства СССР при ООН. Её надо было отвезти в гостиницу и обговорить программу пребывания. Время позднее, дорогу в город знал плохо.

Договорился с водителем представительского микроавтобуса не ехать быстро, чтобы мог за ним поспевать. Но он устроил прямо-таки настоящие автомобильные гонки — сам ехал на жёлтый свет и мне приходилось проезжать только на красный. Следовавшие за мной машины ФБР чудом несколько раз избежали столкновения, и в конце концов отстали…

В ответ на слова «наружника» я, конечно, обвинил ФБР в незаконной слежке за мной и все его претензии отверг. Далее он стал вести разговор по разработанному плану — предложил мне остаться в США, обещая предоставить большие деньги, дачу (так назвал загородный дом), машину и прочее — всё из обязательного набора атрибутов вербовочной беседы.

Было понятно, что ему их надо перечислить. По всей вероятности, наш разговор записывался. Мой отрицательный и возмущенный ответ, похоже, его не удивил. В ходе беседы он не допустил никаких грубостей, в целом вёл себя даже как-то неуверенно.

В конце не сдержал своего волнения — глубоко с облегчением вздохнул и невольно вытер вспотевшие ладони о пиджак. На вид ему было лет 35, с приятной, располагавшей к себе внешностью, вежливый в общении. Выглядел не так, как обычные сотрудники НН. Перед моим отъездом из США мы пытались его найти и провести вербовку «в лоб», но усиленные поиски тогда оказались безрезультатными.

Приехав домой и зная, что квартира прослушивается, рассказал жене, что надо собирать вещи и готовиться к возвращению домой. Отметил, что хорошего в жизни в этой стране мало и в Москве несравненно лучше. Жена со всем согласилась. Сказал, что утром доложу обо всем послу. Машина «наружки» с моим знакомым караулила меня на парковке у дома до поздней ночи».

Ещё один пример о работе НН ФБР можно прочитать в книге Дэвида Хоффмана «Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе»:

«В начале августа из штаб-квартиры ФБР отправили специальных агентов в Альбукерке, чтобы «тайно навести справки» о местонахождении и деятельности Ховарда. Наблюдение за ним было установлено с 29 августа и «проходило в негласном режиме сбора разведданных для получения информации о его образе жизни».

Наблюдением занимались как специальные группы ФБР, состоявшие из сотрудников, которых учили мимикрировать и сливаться с толпой, так и рядовые агенты ФБР. Суд одобрил прослушивание телефона, также за перемещениями Ховарда следили с самолётов. Скрытое наблюдение за Ховардом велось с семи утра до момента его отхода ко сну.