Юрий Поляков - Желание быть русским

Отторжение Косова – особый разговор. Для сербов остаться без Косова, как нам лишиться Куликова поля. Кстати, и в названиях этих знаковых полей есть общее: кос – по-сербски «черный дрозд». Ну, а кто у нас свое болото хвалит, мы знаем. А начиналось все с того, что албанцы-косовары спускались со скудных гор в цветущие долины, заселенные сербами, по-соседски устраивались рядом, множились, теснили хозяев. При случае умело использовали любой катаклизм в свою пользу (например, нашествие фашистов, с которыми сотрудничали), потом получали прощение: интернациональную власть, как всегда, заботила дружба народов, а не опасное изменение этнического состава населения в сербских землях. Когда очнулись, было поздно – и с помощью НАТО албанцы оторвали Косово от Сербии. Вам это ничего не напоминает?

В 2004 году я побывал в Косово. Туда надо свозить каждого политика, который недооценивает этнический фактор жизнеустройства, для которого резня в той же Кандопоге – лишь досадное недоразумение. Я видел взорванные храмы, построенные в первом тысячелетии, с остатков древних фресок на меня смотрели выскобленными глазами поруганные православные святые. Сербские городки и поселки в Косово напоминали осажденные крепости, где выход за охраняемый периметр – означал смерть или похищение с последующим потрошением на органы. Перевозили нас с места на место на бронетранспортере «кейфорс» под охраной до зубов вооруженных индусов в синих чалмах, А по броне гремели камни, которые швыряли в нас албанские подростки. Косово – это урок и предостережение всем. Не только славянам. Не было бы Косова – не было бы Пальмиры.

Мне кажется, мировая история выходит на свой новый виток, где межэтнические и межконфессиональные конфликты, возможно, будут играть все большую и большую роль. Европейская цивилизация научилась сглаживать классовые противоречия, буржуи и пролетарии едят в одних «макдональдсах» и ходят в одинаковых джинсах, причем, у миллионеров они более поношенные. Но с живущим даже в самом маленьком народе внутренним стремлением к самоопределению вплоть до отделения пока ничего сделать не удается и не удастся. Прилетаю в Ним и первое, что слышу: «Окситания – это вам не Франция!» В общем, как сказал поэт: «…Пресволочнейшая штуковина, существует, и не в зуб ногой!»

В 2013 меня пригласили в Вильнюс. Сначала я попал на экскурсию, которую вела молодящаяся блондинка, весьма иронично рассуждавшая о прежнем и новом литовском государстве. «Вы русская?» – удивленно спросил я. «Нет, русские здесь себе такого не позволяют. Я полька. Вильно – наш город!» Потом была встреча с русскоязычными читателями, но вел ее литовский журналист. Назовем его Йонас.

Отвечая на вопросы публики, я обмолвился, мол, напрасно власти Литвы так глупо задирают Россию. Зачем ссориться с могучим соседом? Ведь неизвестно, что может случиться в будущем…

– А что может случиться? – аж подпрыгнул на стуле Йонас. – Вы надеетесь восстановить СССР? Вам никто не позволит. Эти границы навсегда!

– Я надеюсь на мир во всем мире, – ответил я. – Но советую всем, когда вернетесь домой, заглянуть в школьный атлас. Только в 20-ом веке границы европейских стран менялись много раз до неузнаваемости, а ваша столица двадцать лет принадлежала другому государству. Так почему вы уверены, что в 21-ом веке все будет иначе?

На следующий день после объявления о возвращении Крыма в Россию рано утром раздался телефонный звонок. Это был Йонас, он почти кричал:

– Откуда вы все знали?

– Вы о чем?

– О границах.

– О каких границах?

– Вы заранее знали про аннексию Крыма!

Интересно, если бы Северная Ирландия, отделившись от Великобритании, вернулась в родную гавань Дублина, он так же нервничал или счел бы это восстановлением геоисторической справедливости, вроде передачи Литве стольного града Вильно, за который Сталин прирезал Польше немецких земель, не считая. Но о таких мелочах наши бывшие сограждане теперь даже не вспоминают. Зря: прирезанное не всегда прирастает.

Ошиблись в национальном вопросе и идеологи коммунизма, грезы о слиянии наций в единый трудовой коллектив не сбылись, хотя по их лекалам полвека кроили жизнь на доброй половине планеты Земля. И что? Ничего! Пролетарии всех стран не захотели соединяться, голос крови и историческая традиция оказались сильнее классовой солидарности. Более того, кое-где строительство социализма сопровождалось ростом национальных амбиций. О Польше даже не говорю: ее «посполитизация» заметна, как ночной макияж на лице профессионалки. Китай тоже не скрывает, что осуществляет тысячелетнюю великоханьскую мечту.

Вот еще интересная подробность: в восточных землях Германии, именовавшихся прежде ГДР, мигранты почти не безобразничают, тамошние немцы при социализме сохранили прусский нрав и при случае могут навешать зарвавшимся «гастарбайтерам» от всего «херца». Сказалось и то обстоятельство, что наши воины, в отличие от союзников, не глумились над побежденными, не унижали, не выколачивали из них человеческое достоинство. Кстати, как следует из рассекреченных документов, в зонах оккупации Великобритании, США и Франции, присутствие которой среди стран-победительниц потрясло фельдмаршала Кейтеля, имело место запредельное число изнасилований немок. Долгое время это тщательно замалчивалось, наоборот, раздувался черный миф о сексуальном беспределе Красной Армии, чего просто не могло быть, хотя бы по причине лютости наших законов. Да и люди мы совсем другие.

Я служил срочную в ГСВГ и хорошо помню отношение к немцам. Если что и раздражало в «камрадах», то это их паническое непонимание, как это три «дупелька» шнапса можно слить в один стакан и залпом выпить. Тут просматривался явный коммуникативный сбой. Поэтому осмелюсь предположить, что вялое сопротивление западногерманских дам домогательствам озабоченных мигрантов связано с историческим опытом: привыкли к распущенности союзников. А мужики западногерманские, напомню, не взяли тогда в руки биты, а в знак солидарности с поруганными подругами надели платья и вышли на улицы. Если это не цивилизационное помешательство, то что тогда?

Но мы отвлеклись. Увы, попытка создания новой исторической общности на одной шестой части суши, выкрашенной на карте в оптимистический розовый цвет, не удалась. СССР развалился, как наполненная бочка, с которой сбили железные обручи. Об этом печальном событии мы уж не раз говорили. Но сейчас я хочу обратить внимание читателей на тот факт, что в многонациональных государствах накопление гуманитарной энергии развала происходит в стабильные, «тучные» и мирные годы, когда отдыхающее государство, как дремлющий кот, в полприщура смотрит на мышиную возню этнических мечтателей. На поверхность жажда самоопределения, межнациональная неуживчивость, региональная спесь, территориальные претензии выходят позже, когда ослабевает власть, страна переживает кризис, падает экономика, уровень жизни, рушится социум, а с ними преференции и льготы, которые небольшие народы всегда имеют как бонус за лояльность в любой цивилизованной империи.