Флемминг Росе - Дело о «карикатурах на пророка Мухаммеда»

История Карима Серенсена характерна для многих молодых людей мусульманского происхождения, которые приехали в Европу, надеясь воплотить свои мечты о хорошей жизни: получить образование, наслаждаться свободой и найти хорошую работу, которая дала бы им возможность повысить жизненный уровень и содержать семью, оставшуюся на родине. Но столкнувшись с суровой действительностью, терпя одно поражение за другим и приняв судьбоносные решения, сделавшие невозможным интеграцию в новое сообщество, Карим испытал кризис идентичности. "Кто я? Почему я не могу найти работу? Почему все мои отношения постоянно заканчиваются разрывом?" Ответ на эти вопросы Карим нашел в исламе, но не в том культурном окружении, которое он видел дома в Тунисе и которое являлось основой для большинства общественных институтов на его родине. Вместо него Карим выбрал в качестве новой идентичности революционную исламскую идеологию, противопоставив себя обществу, в котором он жил. Новая идентичность превратила его из неудачника в победителя и сделала частью сообщества истинно верующих, "правоверных".

Новая идентичность не могла проявляться пассивно, ее следовало демонстрировать конкретными деяниями, желательно радикальными. А как еще можно доказать свою принадлежность к правильной вере, кроме как перерезав горло тому, кто оскорбил мусульманского пророка и совершил страшное богохульство? Убив Курта Вестергора, Карим Серенсен, по мнению своих радикальных братьев по вере, смог бы стать хорошим мусульманином, героем в глазах миллионов приверженцев ислама всего мира.

Карим Серенсен не показался мне человеком с черной душой, с природной склонностью убивать. Он всего лишь хотел обрести контроль над своей жизнью, вновь обрести себя и стать личностью. Но имамы-радикалисты и мусульманская религиозная община могли помочь ему лишь при условии, что Карим возьмет на себя роль жертвы, от имени религии вечно ощущая себя оскорбленным словами "неверных" и отвергая любые компромиссы между исламом и ценностями общества, в котором он жил. Карим надеялся, что таким образом сможет стать победителем, но в итоге стал тем, кого Ханс Магнус Энценсбергер назвал радикальным неудачником.

Вечером в четверг 27 октября 2007 года мне позвонили из Полицейской службы разведки. Я сидел в офисе и боролся с передовицей для завтрашнего номера. Дело шло туго, слова не клеились, но к моменту звонка текст был почти завершен. Мой добрый знакомый из ПСР сообщил, что ФБР арестовало в Чикаго двоих, которые планировали совершить теракты против газеты "Юлландс-Постен", причем в качестве заявленных целей фигурировали Курт Вестергор и я. Не вдаваясь в подробности, представитель спецслужбы предложил встретиться как можно скорее, чтобы он и его коллеги спокойно рассказали мне о сложившемся положении и мы вместе обсудили меры предосторожности. Мы договорились встретиться у меня дома на следующий день.

Едва я успел положить трубку, как телефон зазвонил снова. Звонили из агентства "Блумберг Ньюс" из Нью-Йорка, желая услышать комментарий к истории, которая уже разошлась по всему миру, поскольку ФБР обнародовало новость о предотвращенном теракте в Дании. В следующие дни коллеги со всех концов света буквально завалили меня SMS-сообщениями с просьбами сделать заявление или дать интервью, но мне нечего было добавить. Что можно ответить ведущему ток-шоу на вопрос о твоих ощущениях от известия, что террористы готовятся тебя убить? Ясно же, что я не вижу тут ничего смешного и не захожусь от хохота. С другой стороны, на меня не нападал разгневанный мусульманин-фанатик, размахивая топором с криками "Аллах Акбар!", что спустя два месяца произошло с Куртом Вестергором. Речь шла о гипотетической ситуации, наихудший вариант развития которой зависел в основном от силы моего воображения, которое никогда не было особенно богатым.

Я принял к размышлению информацию от ПСР, переключил телефон на беззвучный режим и продолжил работать. В связи с неожиданной помехой мне пришлось перенести встречу с коллегой, на которую я отправился чуть позже. Во время разговора в кафе я вел себя, будто у меня только что закончился "еще один день в офисе". Мне и раньше сообщали об угрозах и что кто-то планирует лишить меня жизни, но я представлял себе все это как внезапный приступ фантазии какого-нибудь недовольного парня, не имевшего ни терпения, ни умственных способностей, чтобы перерезать мне горло. Поначалу, получив угрозы в свой адрес или предупреждение, что какой-то безумец пообещал награду за мою голову, я сильно злился. Адреналин будоражил меня, но со временем я выработал более разумное и спокойное отношение к подобным ситуациям. Вовсе не потому, что меня совершенно не волновали угрозы, а потому, что я постепенно осознал: сохранять голову холодной — в интересах моих и моего окружения. Какие-то угрозы были пустым бахвальством, примитивной попыткой произвести впечатление на друзей и собратьев по вере, в то время как к другим, подкрепленным конкретными планами и намерениями, следовало относиться более серьезно.

По возвращении из кафе я позвонил своему шефу Йорну Миккельсену. Я считал, что мы не могли выпустить номер без передовой статьи о задержании в Чикаго двоих обвиняемых в терроризме. Йорн был согласен со мной, но сомневался, что в сложившейся ситуации может просить меня написать такую статью. Я предложил написать черновик и сразу же сел за компьютер. На следующий день газета обратилась к читателям с такими словами: "Террор, угрозы и запугивание — вот оружие террористов, которое они используют, чтобы заставить людей изменить свое поведение и поступать так, как хотят радикалисты… Те, кто стоит за угрозами и готовящимися акциями против "Юлландс-Постен", недовольны публикацией "карикатур на пророка Мухаммеда". Они потребовали запретить рисунки и попытались запугать датскую общественность. К нашему сожалению, многие предпочли бросить камни в наш огород именно в то время, когда необходимо найти тех, кто угрожает Дании терактами, хотя с точки зрения психологии данная позиция объяснима. Тем не менее нельзя оправдывать применение насилия и угроз против гражданского населения, которое реализует свои права, гарантированные конституцией. Сейчас от нас требуется повышенное внимание — ради свободы и безопасности".

Далее шло продолжение: "История учит тому, что, склонившись перед террором и угрозами, мы не повысим свою безопасность. Наоборот, мы столкнемся с еще большим террором и угрозами, поскольку, уступая запугиванию, индивид, средство массовой информации или общество тем самым сообщают террористам, что своими отвратительными и мерзкими деяниями они достигли своей цели. Поэтому наиболее эффективным оружием против угроз будет демонстрация того, что мы даже не подумаем склонять голову и не предадим принципы, которые являются основополагающими для нашей свободы и процветания. Таким образом, мы доводим до сведения тех, кто хочет уничтожить свободу слова, что независимо от их действий, от того, как они будут нас запугивать, мы продолжим делать то же, что и раньше, в том числе "вышучивание, высмеивание и глумление"".