Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

В Петрозаводске более 50 стоматологических клиник и кабинетов. Вдруг появляется предписание каждому из них закупить по два противочумных костюма и пломбировать зубы исключительно в них. Каждый костюм стоит около 80 тыс. рублей, и проще заплатить взятку в 20 тыс., чтобы проверяющие «закрыли акт». Говорят, ни один костюм в Петрозаводске так и не реализован. По 20 тыс. от 50 стоматологий – это миллион.

По подсчетам предпринимателей, в Карелии работает 78 контролирующих органов, большинство которых имеет руководство в Москве. Они осуществляют ветеринарный, эпидемиологический, бактериологический, энергетический контроль и даже более узко: кто-то надзирает за хлебопекарнями, кто-то – за сбросами предприятий в воду. В Петрозаводске рассказывают о типичном быте такой конторы: в понедельник все три сотрудника собираются в офисе к обеду и до вечера выпивают и закусывают. Следующие три дня они по очереди принимают посетителей до 16 часов. В пятницу снова пьянка до обеда и подведение итогов работы. Ведь у каждой такой структуры есть полномочия, чтобы пустить вас по миру.

Когда Маркелову выписали миллионный штраф, то счета фирмы тут же арестовали. Без всяких предупреждений, без судебного разбирательства и даже без официального предписания: в банке смогли предъявить только ксерокопию какой-то служебной криптограммы из налоговой инспекции. Оказалось, государственные банки предоставляют налоговой ключи ЭЦП, с которыми инспектор может перевести с вашего счета любую сумму куда угодно, не ставя банк в известность.

А еще через день в офис Маркелова явился судебный пристав… описывать имущество. Теперь приставы действуют без решения суда по предписанию той же самой налоговой инспекции. Маркелов сравнивает и понимает: «Мои деловые партнеры из Германии, Великобритании, США рассказывают, что у них налоговые органы часто более дотошные, чем наши. Но у них всегда на первом месте стремление сохранить налогоплательщика: ему и отсрочку, и льготу по платежам – только бы работал. А уже второй мотив – собрать деньги в казну. У наших налоговиков основная цель тебя убить, как будто ты саранча. Никого не волнует, что в местный бюджет некому будет платить, а твои рабочие сядут на социальные выплаты. Знакомые инспекторы рассказывают, что главное требование к фискальным органам из Москвы – «сокращение налогооблагаемой базы». За это платят премии и надбавки.

Для Маркелова потеря одной фирмы еще не приводит к разорению. А для большинства малых предпринимателей арест счета – это конец. В этой ситуации только 1–2 % смеют идти в суд, подавать иск к налоговой и судиться года два.

Когда-то в карельской таможне работало пять человек: они смотрели товар, заполняли декларацию – и ты поехал. Сейчас служба возросла до 600 сотрудников, которые требуют собрать стопки документов, сотни подписей и печатей, а товар вовсе не смотрят. Маркелов вспоминает, как завозил китайский трубогибный станок из Финляндии: «Таможня докопалась, не является ли он станком двойного назначения. Чтобы развеять их сомнения, я должен показать, как аппарат выдерживает напряжение в 60 килоньютонов: поставить его на бетонную основу у пограничного поста Вяртсиля, найти в лесу электропитание на 380 вольт, вызвать из Китая наладчика, сделать заявку в Минбороны, дождаться, пока оно пришлет комиссию. И никак иначе!»

Я спрашивал Вадима Маркелова, почему он продолжает работать в Карелии. Он отвечает, что Петрозаводск – еще не худший вариант, поскольку здесь десятки проверяющих структур не связаны в спрут. Но вот в 2018 г. я читаю его эмоциональный пост в «Фейсбуке» о том, как его знакомый по Карелии предприниматель перерегистрировался в Петербурге, когда его вконец заклевали проверками: «Глава налоговой района, где он зарегистрировался, лично пообщался с ним. Потом его проверили, как платится вбелую зарплата, какая дисциплина платежей, и его похвалили. Потом глава налоговой высказал свое мнение: побольше бы таких компаний к нам переезжало. Вот уже пять лет никто его лишний раз никуда не дергает. Как он мне рассказал, работается ему комфортно, и он ни о чем больше не жалеет». А другой маркеловский коллега в Питер засобирался после того, как в Карелии ему предложили добровольно найти у себя нарушения и заплатить 6 миллионов: «На его справедливое возмущение показали ему копию его ПТС на БМВ Х6. Якобы из этого следует, что у него есть свободные деньги, а значит, он что-то утаил от отчетности и должен делиться».

Сам Маркелов пишет, что подумывает уйти в Китай или Финляндию: «В России не существует аргументов в пользу производственного бизнеса: здесь самые дорогие сырье, электроэнергия, рабочая сила. Да, финский рабочий получает больше нашего, но за ним не нужно постоянно следить и оценивать качество его работы. Вокруг моего завода – несколько рядов колючей проволоки, 64 видеокамеры. Ведутся журналы, нанимаются кладовщики. Я не знаю иностранцев, которые развернули бы бизнес в России: разве что на 2–3 года заходят». Чтобы не разориться на тарифах на электроэнергию, ему пришлось построить собственную мини-электростанцию: «Для того чтобы заниматься бизнесом, нам приходится одновременно участвовать в десятках судебных процессов. Мы держим в штате компании огромное количество юристов, которые бьются в судах. Не каждая фирма может себе это позволить. Мы выросли до определенного состояния, набрали ресурс для того, что держать удары. А эти удары сыплются на нас постоянно».

Из рассказа Маркелова может показаться, что в Карелии сложилась пиратская властная система, которая даже в России выглядит одиозно. А в Петербурге что-то вроде нейтральной Швеции, куда мечтают попасть беженцы из охваченных войной соседних стран. Но такая аналогия вряд ли уместна: в Карелии за последние 10 лет сменилось уже три губернатора. Последним пришел бывший глава Федеральной службы судебных приставов Артур Парфенчиков, который, как никто, должен понимать специфику наездов на бизнес. Но предприниматели не видят особых изменений и прямо называют одну из главных причин: федеральное подчинение ревизоров, которым карельские власти не вправе запретить «кошмарить бизнес».

Тем не менее мы рассматривали ситуацию в Калужской области, где губернатору Анатолию Артамонову удалось привлечь десятки крупных компаний, пообещав защиту от наездов. Но из этого не следует, что губернатору посчастливилось полностью одолеть явление: на порталах малого и среднего бизнеса Калуги полно рассказов под стать маркеловским. И вряд ли стоит ожидать, что в такой централизованной стране, как Россия, какому-то региону удастся изменить общие правила игры. Скорее можно говорить о региональной специфике давления на бизнес. Перерегистрированный в Петербурге карельский предприниматель может годами спокойно работать не потому, что система контроля правильно выстроена, а лишь из-за того, что у нее пока не дошли до него руки. В мегаполисе небольшой фирме проще «потеряться». Да и подход у ревизоров разный.