Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

В экономической науке существует «теория невежества». Она настаивает на том, что бедные страны бедны потому, что в них часто случаются сбои рыночных механизмов, а местные экономисты и властные элиты не знают, как это исправить и в прошлом следовали неверным советам. Классический пример – африканские страны в середине XX века, когда большинство из них обрело независимость.

В 1960-е гг. экономист Тони Киллик работал советником первого президента Ганы Кваме Нкрумы и ужасался промышленной политике патрона. Скотобойня, кожевенный завод и обувная фабрика находятся в разных частях страны, а логистика приводит к неоправданному удорожанию продукции, которую надо возить по 500 км с севера на юг по плохим дорогам. А едва ли не крупнейший в мире завод по консервированию манго был построен в регионе, где манго не растет. Но вряд ли это можно объяснить невежеством Нкрумы, которого консультировал, помимо того же Киллика, нобелевский лауреат по экономике сэр Артур Льюис. Строительством предприятий в неподходящих местах Нкрума покупал политических сторонников, обеспечивая местным элитам поток госзаказа и новые налоги, которые можно было благополучно распилить – благо институтов, этому препятствующих, не существовало.

Многие годы у Кваме Нкрумы был политический оппонент – Кофи Бусиа, профессор социологии и либерал, получивший образование в Оксфорде. В 1969 г. его партия победила на парламентских выборах, а Бусиа стал премьер-министром. Тем не менее его экономическая политика оказалась точь-в-точь как у Нкрумы: завышение курса национальной валюты, антирыночные механизмы вроде государственных «управлений по сбыту». Цель сугубо политическая: выжимать все соки из сельского хозяйства в пользу городов и кормить тем самым свой электорат. Но как только кризис вынудил Бусиа подписать соглашение с МВФ и начать внедрение западных институтов, его тут же свергли военные [8].

Вряд ли российские власти можно обвинить в том, что они хуже нас понимают причины бегства населения с Камчатки. Вряд ли у них есть иллюзии по поводу роста частных вложений в регион. Но они не могут обуздать активность силовиков на той же Камчатке в силу сословной природы собственной власти. И не могут игнорировать недовольство дальневосточных элит, которыми управляют из далекого центра, словно колониями. К тому же падение цен на энергоносители и противостояние с Западом на долгие годы вперед определили специализацию России в мировом разделении труда – экспорт угля, нефти и газа. А традиционные месторождения понемногу истощаются, и освоение кладовых Дальнего Востока превращается в вопрос выживания и политической состоятельности. Таким образом, инвестиции в макрорегион позволяют Кремлю убить трех зайцев: получить лояльность местных элит, выстроить инфраструктуру для экспорта ресурсов (трубопроводы, железные дороги и порты) и сплотить группы интересов на почве дележа нового бюджетного пирога.

Создано Министерство по развитию Дальнего Востока, а в октябре 2018 г. президент Владимир Путин подчеркнул, что Хабаровск с Владивостоком должны получать не менее 5,5 % инвестиций по государственным программам [9]. Как ни привыкли россияне к мобилизации усилий то на создание столицы на невских болотах, то на постройку олимпийского чудо-города, еще никогда объектом всеобщих усилий не становилась территория размером с треть крупнейшей страны мира. А идея оборудовать малахитовую гостиную в коммунальной квартире никогда не выглядела такой гротескной.

В советские годы директор Института истории, академик Андрей Крушанов мечтал о том, что Дальний Восток станет домом для 18 млн граждан. Тем не менее пиковая численность пришлась на 1991 г. – 8,3 млн человек. С тех пор уехали более 2 млн – половина военных и членов их семей, половина гражданских, преимущественно молодых и трудоспособных. Сегодня на Дальнем Востоке детей в возрасте 5-15 лет почти в два раза меньше, чем молодежи 20–29 лет. Откуда тогда возьмется демографический бум? Но на конференциях приходится слышать от чиновников: «Как так? Раз президент поставил задачу, мы должны обеспечить».

Ключевая цель, по мнению правительства, это создание инвестиционной привлекательности региона. То есть капиталист должен поверить, что наибольший барыш ждет его не в Китае, Индии или Казахстане, а именно на Дальнем Востоке с его сословиями силовиков, назначаемых губернаторами, набегами печенегов и международными санкциями. Причем на этапе принятия решения он не может пропустить информацию, как опрокинули Олега Тинькова на Камчатке или как выгнали британских нефтяников с сахалинского шельфа в 2005 году.

Или вот такие свежие истории. Поверив в чиновничье радушие, инвестор построил на площади Серышева в Хабаровске 15-этажный офисный центр «Счастье» с кофейнями и детским городком. В феврале 2018 г. Арбитражный суд постановил снести «Счастье» за счет инвестора «по требованиям безопасности». По соседству находится следственный изолятор, начальство которого подождало, пока здание полностью достроится, и вкатило иск. Все «корпорации развития» развели руками: что же сделаешь, таков суровый закон – не тюрьму же из центра города переводить. В другом случае частник вложился в жилой комплекс на берегу Амура, за 200 млн расселил беспросветные бараки. И вдруг власти останавливают стройку только потому, что местная епархия возмутилась: а вдруг объект испортит вид на Спасо-Преображенский кафедральный собор [10].

Логично предположить, что частный инвестор может прийти на Дальний Восток, только если у него есть особые договоренности с влиятельной группой интересов, которая не позволит его обобрать. Более того, группа интересов может пролоббировать бюджетную поддержку для его проектов. Ведь для группы «Полюс» в Магаданской области не пожалели 9,9 млрд рублей, для якутского проекта «Алросы» – более 8 млрд, для планов группы «Петропавловск» в Амурской области – 5,6 млрд рублей [11]. Кому же дарят бюджетные деньги? Коренным дальневосточникам? Но офис группы «Петропавловск», занимающейся в России горнодобычей, расположен в Лондоне, по состоянию на 2015 г. 70 % акций компании владели иностранные фирмы. «Полюс» – это крупнейший в России производитель золота, его основным собственником называют семью Сулеймана Керимова.

На Камчатке, вопреки Бюджетному кодексу, 72 млн рублей субсидий было выделено в адрес… производителя алкоголя: на новый пивоваренный завод. Хотя один завод в Петропавловске-Камчатском уже есть, новостройку включили в список приоритетных инвестиционных проектов. А крупнейшим акционером счастливого ООО оказался бизнесмен Сергей Спиро, совладелец нескольких десятков компаний, зарегистрированных на Камчатке, в Москве, Подмосковье, Краснодарском крае, имеющих интересы в рыбном и оленеводческом бизнесе, золотодобыче и аэропорту Петропавловска. В СМИ сообщают, что Спиро близок к зампреду краевого Законодательного собрания Роману Гранатову. Будто бы в 1990-е их обоих знали под псевдонимами Рыжий и Грэм и даже вроде как видели с бейсбольными битами в руках. Оба дружат со спортом: Гранатов руководил краевой федерацией дзюдо, а Спиро, носивший по пацанству фамилию Ледин, числится почетным президентом федерации кикбоксинга. Его бизнес-проекты (к примеру, по строительству тепличного комплекса в поселке Вулканный) уже получали на Камчатке статус приоритетных [12].