Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

38-летний бульдозерист Виктор Пукало тяжело переживал ночные побудки, организованные по инициативе нового начальника колонии Адамова. Зачем это делалось, умом не понять, но несколько раз за ночь весь отряд регулярно будили. Подъем происходил в шесть утра, за два часа до построения.

1 апреля Пукало сказал жене и дочери, что чувствует себя очень плохо и до конца срока не дотянет.

2 апреля у него онемела левая рука – явный признак сердечной недостаточности. В санчасти был только зубной врач. По рассказам осужденных, Пукало не дали никакого лекарства и не вызывали «скорую». Просидев на кушетке около часа, он встал и упал замертво.

28-летний Сергей Зиновьев отсидел в ИК-6 пять лет из девяти по приговору. Его сестра Анна рассказывала, что однажды они вместе были на пикнике, один парень перепил и схватил нож: «Мой брат отобрал у него оружие, потом конфликт успокоился, все сели по машинам и разъехались по домам. Человек, у которого Сергей отобрал нож, оказался сотрудником милиции, следствие по делу напоминало расправу». Обстоятельства смерти Сергея Зиновьева его мать и жена узнали со слов осужденных. 25 марта у парня прихватило сердце. Зэки на одеялах отнесли его в медсанчасть и слушали, как врач с медсестрой долго обсуждали, делать укол или не делать. В итоге укол не делали, «скорая» в зону не приезжала, хотя станция находится в двух километрах. Инфаркт в 28 лет – это разве нормально?

Согласно новым правилам, в футбол теперь играют только «активисты», а основная масса заключенных содержится в локалках, где на каждого зэка приходится 40 кв. сантиметров площади! Хотя с момента подъема до построения есть два часа, помыться пускают на несколько минут. В бане на помывку дается час, получается по две минуты на человека. В парикмахерскую не пускают, заставляют бриться наголо. Телевизоры, плитки, магнитофоны, утюги и чайники отбирают, хотя они не запрещены. Даже кипятильники, которые продаются в магазине учреждения. Дошло до теплых одеял и постельного белья, до фотографий близких людей. Даже в сталинских лагерях осужденному не запрещали смотреть на дорогие сердцу изображения. До адресатов не доходят письма. А чтобы ШИЗО пугал еще больше, под его окнами возвели пятиметровую кирпичную стену. Судя по всему, ее единственным назначением является закрыть узников от… солнечных лучей! Похоже, в Бухенвальде до такого не додумались.

Токунова только за 2010 г. собрала более 200 жалоб от заключенных ИК-6. Но ее отшили все местные инстанции от федерального инспектора по Камчатскому краю до председателя комиссии по правам человека при губернаторе. Вместо слова «сословие» Токунова использует более резкие слова.

Но, может быть, жесткость камчатских силовиков продиктована необходимостью держать полууголовный элемент в узде. Может, они, словно римские преторианцы, обеспечивают власть цезаря в разваливающейся империи? Когда я жил в Петропавловске, ко мне обратилась артель, которая вообще к наркотикам отношения не имеет, – водители маршруток. На тот момент в отношении их коллег было возбуждено более 40(!) уголовных дел, не менее семи человек были приговорены к реальному лишению свободы за работу на технически неподготовленных автомобилях. Хотя в городе лет десять не было ни одной аварии с участием маршруток, повлекших серьезный вред здоровью людей.

С точки зрения простых камчадалов, привыкших к разного рода произволу властей, в ситуации нет ничего удивительного: шел передел рынка автоперевозок. Собственно, делить в Петропавловске больше и нечего: в городе развалена промышленность, забита квотами рыболовецкая отрасль, туризм развивается вяло из-за отсутствия инвестиций. В Петропавловске и соседнем Елизово работали около шестисот маршруток. Их владельцы, являвшиеся лицензированными индивидуальными предпринимателями, объединены в семь бригад и выходили на линии уже более 15 лет.

Конечно, в небольшом городе становится тесновато: бывает, микроавтобусы идут по центральной улице один за другим, словно одна большая электричка. Зато жители никогда не ждут транспорта дольше двух минут. Но тут мэр Петропавловска заявил о намерении поставить на городские маршруты еще 270 больших автобусов. Казалось бы, автобусы опасно использовать на двухполосных, давно не ремонтированных дорогах, которые в холода превращаются в каток. Даже в теплом августе в Петропавловске было три серьезные аварии с участием автобусов. Так зачем?

Знающие люди объяснили, что доходами от автобусных перевозок в Петропавловске пользуются два крупнейших городских чиновника, а владельцы маршруток для них – прямые конкуренты. Один из них рассказал следующее: «На городских трассах появились совместные наряды представителей ГИБДД и прокуратуры, они останавливают нас под любым предлогом, например, аптечка в машине одна, а не две. Брызговики, огнетушитель, канистра с бензином – много до чего можно докопаться. Потом в сопровождении сотрудника микроавтобус отправляют в местный автосервис, прозванный в народе «трясучкой». Там стоит немецкий агрегат для проведения техосмотра, который можно настроить таким образом, что он показывает полную техническую непригодность абсолютно новых японских «Лэнд Крузеров». Что уж говорить, о наших микроавтобусах. «Трясучка» выдает внушительный список неисправностей, которые мне нужно исправить. Я еду в другой автосервис, где классные спецы сидят, но они ничего не находят. На следующий день меня снова останавливают, везут на «трясучку» – и вот я уже злостный нарушитель правил эксплуатации автотранспорта».

В соответствии с Уголовным кодексом, привлечь водителя городского транспорта к ответственности можно, только если он работал с неисправной тормозной системой или рулевым управлением, и это привело к тяжким последствиям. Без последствий – только штрафы или лишение прав. Но камчатские прокуроры нашли лазейку: по их мнению, систематическая работа на неисправной маршрутке говорит об умысле водителя нанести вред пассажирам! А значит, его можно судить и даже сажать в тюрьму. На 1,2 года посадили Михаила Цуркана, отца-одиночку, воспитывающего троих несовершеннолетних детей. Ранее он никогда не был судим, его маршрутка не участвовала в ДТП, в ходе следствия признал свою вину – да, мол, с рулем были проблемы. Александра Чернова привлекли по уголовке за то, что ремень безопасности в его автомобиле не закручивался катушкой, а застегивался на груди, как в самолете. В соседнюю ИТК-5 отправились маршруточники Антошин, Белов, Колесниченко – всего семь человек. Так на зоне общего режима появилась целая группа людей, на вопрос «За что сидишь?» гордо отвечающих: «За левый люфт руля!»

С балкона моей квартиры в Петропавловске открывался роскошный вид на город, где фантастическая природа соседствует с хаотичным нагромождением пятиэтажек. А прямо передо мной на высоком холме, словно Соломонов храм, возвышалось здание городского суда. Вечерами в хрущобах регулярно гас свет, но только вокруг храма правосудия никогда не меняется подсветка. В здание необходимой любому порту гостиницы моряков «Нептун», что находится в живописном месте Авачинской бухты, въехал Сбербанк. Новые здания горпрокуратуры и налоговой инспекции выполнены на высоком европейском уровне. Помещение горсуда когда-то было родильным домом Петропавловска, а Дом правосудия в соседнем Елизово занимал детский сад, принимавший более ста детей. Сувенирная и швейная фабрики пошли под службу судебных приставов, которые уже не помещались в одном офисе. Но вместо защищенности горожане получили нечто обратное: поскольку всей этой системе, чтобы оправдывать свое существование, постоянно нужны злодеи и преступники, побывать в тюрьме для камчадалов – нечто вроде срочной военной службы. В начале XX века в России гремели кандалами 60 человек на 100 тыс. населения, а век спустя более тысячи, почти в 20 раз больше.