Денис Терентьев - Молоко без коровы [Как устроена Россия]

«Иногда создается впечатление, что сегодня Запад берет пример с России с ее сословностью, ухудшением делового климата и неадекватной бюджетной вакханалией, а не наоборот. Но все же инклюзивные демократические институты способны устоять перед ростками цезаризма, как было при Рузвельте. Развитый мир хорошо усвоил, что на протяжении последних 300 лет не политики, а инженеры двигали мир вперед, а 95 % бедняков обогатились не на бесплатной раздаче хлеба, а благодаря эффективной экономике. Как говорил Адам Смит, «это неслыханная дерзость, когда короли и министры делают вид, будто заботятся о сбережениях простого народа». Величайшая находка Запада оказалась в том, что свободные люди изобретательны, а самый эффективный менеджер должен поменьше им мешать.

В 1991 г. Библиотека Конгресса США провела опрос и выяснила: вторая после Библии книга по влиянию на умы читателей – роман-антиутопия «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд (урожденной в Петербурге в 1905 г. Алисой Розенбаум) [12]. В русском переводе «Атлант» состоит из 1398 страниц (больше «Войны и мира») не столько литературы, сколько скучноватой производственной драмы. Но каков масштаб идеи!

Философия бестселлера построена на том, что мир держат на своих плечах творцы: предприниматели, изобретатели, труженики. Но всегда есть риск, что их усилия перевесит критическая масса болтунов, карьеристов, как выразился экономист Людвиг фон Мизес, «альфонсов от науки и политики, реализующих анти-промышленную революцию». В романе атланты-капиталисты проигрывают в борьбе с правительством социалистического толка, рынок уступает позиции плановой экономике, и страна постепенно погружается во тьму.

Все начинается безобидно: пособия по безработице, пособия одиноким матерям, социальная демагогия. Потом антимонопольные законы, чтобы крупный бизнес не вытеснял мелкий, аугнетенные меньшинства нельзя было уволить. Затем рост налогов, массовый спад производства и первые «временные трудности». Затем по велению правительственных доброхотов поезд с дефицитной сталью отправляется не на лучший в стране станкостроительный концерн, простаивающий без сырья, а в местное «пикалево», производящее низкокачественные суррогаты и запутавшееся в долгах. Зачем? Чтобы избежать социальных взрывов! Как следствие, разоряются оба предприятия, а правительство отбирает у фермеров Небраски зерно, отложенное под посевы, чтобы немедленно накормить голодающих. А что будет через год?

Задолго до появления «РЖД» и «Ростехнологий» Айн Рэнд моделирует ход: технологически родственные предприятия объединяют в промышленные пулы, где сильные кормят слабых – лишь бы те выпускали продукцию и не увольняли персонал. Бизнесу начали спускать план производства – как следствие, есть фотоаппараты, но нет фотопленки. И все это под риторику про вороватых олигархов, ограбивших народ. Выпуск самолетов приостановили, перелеты по частным делам запретили – только по «общественной необходимости». Но, чтобы создать видимость заботы, по голодающим регионам запустили бесплатный оперный театр, а болтуну-психологу дали 7 млн долларов на изучение природы братолюбия. И хотя в романе нет попов и казаков, разве нам это все мало знакомо?

Многих читателей лично коснулась павловская реформа начала 1991 года, в ходе которой 50- и 100-рублевые купюры прекратили хождение через 3 часа после объявления о «реформе» по ТВ, а со счетов в сберкассах обналичивали не более 500 рублей в месяц. Но это не эксцесс, а древняя традиция. Чуть ли не каждое поколение россиян на протяжении веков было ограблено похожим образом. Не изменился даже набор признаков, по которым можно предсказать появление новых «черных лебедей»: доведенная до абсурда централизованная власть, великодержавие, милитаризация, коррупция, политика главнее экономики.

В учебниках 200-летний период русской истории назван «монголо-татарским игом». Иго заключалось в том, что русские княжества платили дань, размер и формы которой за два века менялись. Монголы организовали на Руси 43 налоговых округа и трижды провели переписи населения, освободив от всякой подати только православную церковь. Крестьянство платило «ясак» – стандартную десятину «со всего» зерном, мехами, серебром. Города тянули «тамгу»: купец мог заплатить либо 3–5 % с оборота, либо 0,5 % с капитала. Современный предприниматель может о таких условиях только мечтать. Проблема в том, что помимо монголов русичам приходилось кормить собственную знать.

Лет через сто после Батыева погрома татарская и русская аристократия плотно срослись, а наши князья стали конкурировать между собой за «ярлык»: право на сбор дани в Орду. Монголы считали русскую землю скудной и налогами не давили, а сколько выжимали князья с податного населения, вообще не их печаль. В середине XIV века все Московское княжество платило ордынскому центру 1280 рублей, а одна только Астрахань (называвшаяся тогда Хаджи-Тархан) – 1800 рублей налогов ежегодно. Как и сегодня, успешное выполнение плана, а не развитие хозяйства, открывало перед князьями самые вкусные карьерные перспективы.

К примеру, Москва конкурировала с Тверью, пока в 1327 г. в Твери не побили монгольских сборщиков дани. Московский правитель Иван Калита шанса не упустил: опрометью ринулся в Орду, вернулся с монгольскими войсками и жестоко опустошил Тверскую землю. В награду Калита получил ярлык на великое княжение Владимирское, сбор дани перешел в его руки. Позднее он убедил ханов, что обеспечит стабильные поступления из Углича, Галича и Белозерска. Историки Никита Соколов, Ирина Карацуба и Игорь Курукин пишут об этих делах: «Московские воеводы выколачивали дань умеючи. После пожалования в 1328 г. Ивану половины Ростовского княжества они «принесли великое несчастье в город и всем живущим в нем, и многие гонения в Ростове умножились. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали, а сами вместо этого удары по телам своим с укором получали и с пустыми руками уходили, являя собой образ крайнего бедствия» [1 3].

При Калите в Московском княжестве стали взимать что-то вроде НДС – часть от стоимости проданного и купленного товара. Судя по всему, князья объясняли новые налоги происками монгольской закулисы, с выгодой для себя разогревая тему межнациональной розни. Стоит ли напоминать, что и после свержения «ига» Москва продолжила собирать полный объем ордынских налогов. Самое трагическое для российской истории в том, что жадность князей постепенно привела к исчезновению частной собственности на землю.

Чтобы тянуть высокие великокняжеские налоги, крестьянин нуждался в поддержке общины. А община была заинтересована в использовании земли максимально эффективно. В деревне начались «поравнения» – передел земель между общинниками в зависимости от количества работников в семье. Как уже вспоминалось, в XIX веке славянофилы объясняли общинный характер земледелия «русским духом» и «особым путем». Реальный исток другой: князь давил налогами, и община была вынуждена следить, чтобы «тягло» несли все поровну. С дворянским землевладением картина не лучше: служишь государю – имеешь землю и рабов, перестал служить – все отобрали. В Англии в том же XIII веке окреп парламент, ставший защитой от новых налогов и гарантией прав собственности.