Александр Эткинд - Природа зла. Сырье и государство [litres]

В 1806 году Резанов на «Юноне» отправился в Калифорнию, которая была испанской колонией. В Сан-Франциско он завязал любовную связь с дочерью испанского губернатора, и пятнадцатилетняя Кончита приняла его предложение. После помолвки его судно загрузили зерном, а счастливый Резанов стал писать новые проекты. Распространившись от Аляски до Калифорнии, Русско-Испанская Америка будет продавать землю, наладит денежный оборот и заключит торговые союзы. Распашка прерий, торговля лесом, устройство ремесел компенсируют истощение меха. Но для брака с Кончитой надо было получить благословение императора и разрешение папы.

Торопясь в Петербург с радостными вестями, Резанов упал с лошади и умер в Красноярске в 1807 году. Кончита так и не вышла замуж; прожив долгую жизнь, она рассказывала друзьям о любви к погибшему русскому жениху. Российско-американская компания платила все меньше дивидендов. Ее главный вкладчик, российский император, неожиданно умер; восстание столичных офицеров было разгромлено. В организации бунта расследование обвинило чиновников Российско-американской компании. Бунтовщики заседали в особняке компании на Мойке, их проекты конституции ссылались на американские образцы. Аляска была продана в 1867 году по цене в два цента за акр.

Маркс в «Капитале» объяснял первоначальное накопление европейских капиталов грабежом колоний. «Но в кроткой политической экономии искони царствовала идиллия», – иронизировал Маркс. Истоки имперских богатств скрываются в сырье – серебре и мехах, сахаре и опиуме. Это низкое происхождение величия ускользает из памяти империй и их наследников, национальных государств; они прославляют мудрость правителей и труд народа. Но были и еретики. Среди русских историков XIX века ключевую роль пушного промысла в развитии России описал Афанасий Щапов. Сибиряк, он знал о трагедиях, что происходили на передовой линии имперской экспансии. Примером «зоологической колонизации», к которому прибегал Щапов, было освоение Алеутских островов, где русские принуждали местное население охотиться на каланов, пока не исчезли и каланы, и алеуты. Об алеутской катастрофе мир узнал благодаря свидетельству миссионера Иннокентия Вениаминова. Епископ Аляскинский и впоследствии митрополит Московский, Иннокентий писал, что в 1766 году Иван Соловьев и его моряки убили почти 3000 алеутов – более половины восставшего племени.

Но даже в конце XIX века пушной ясак, собираемый с сибирских народов, составлял более 10 % доходов Императорского кабинета; на эти деньги, в которые превращалась далекая жизнь пушных зверей и северных народов, покупались богатства Эрмитажа и верность двора. В начале XX века меховой промысел был еще жив, и сибирские ссыльные, среди них будущие вожди революции, приняли в нем участие. Юный Лев Троцкий во время ссылки в Сибирь в 1900–1902 годах работал на купца Якова Черных, который в селениях верхней Лены обменивал меха на водку и ситец у тунгусов. Неграмотный Черных получал миллионы рублей прибыли, на него работали тысячи работников. «Диктатура его… была неоспоримой», – вспоминал Троцкий. В первое десятилетие советской власти большевики все еще полагались на пушную торговлю; одним из ее руководителей был Артур Сташевский, советский резидент в Берлине и позднее организатор Торгсина. Советский экспорт в США контролировала семья Эйтингонов: один из кузенов, Матвей, держал монополию на русский мех в Нью-Йорке; другой, Леонид, был генералом НКВД и организатором убийства Троцкого; еще один, Макс, был крупным психоаналитиком в Берлине.

Екатерина Великая объясняла необходимость монархического правления в России ее необычно большой территорией. Но зачем была приобретена сама эта территория? Екатерина утверждала, что «огромным протяжением земли» Россия обязана «склонности к приключениям», свойственной русскому народу. Просвещенная императрица игнорировала эколого-экономическую реальность: эти земли были захвачены в поисках пушнины. Однако Российская империя сохранила контроль над ними и после того, как пушнина закончилась. Исключая лишь Аляску, вся территория пушного промысла осталась под властью России, даже когда зверь исчез и земли потеряли коммерческую ценность. В XIX веке они использовались как место каторги. В советское время там строились военно-промышленные объекты, но и они не изменили картину. В середине XX века там нашли гигантские запасы нефти и газа. История и география ресурсных потоков полны дьявольской иронии: пути доставки углеводородного сырья следуют древним санным путям, по которым сибирские меха поставлялись европейским покупателям.

Промысел почти полностью уничтоженных каланов был запрещен в 1911 году. На Алеутских островах их популяция так и не восстановилась, но этих очаровательных зверей легко увидеть в Калифорнии. Бобр в начале XX века считался почти уничтоженным, но запреты на его добычу в Скандинавии, Канаде и России помогли восстановить популяцию. Соболь почти истреблен от Урала до Маньчжурии; но добыча продолжается, как и аукционные продажи соболиных шкур сотнями тысяч в год. Серая белка остается одним из самых распространенных млекопитающих. Норок, лисиц и иногда соболей разводят на зверофермах. Но в XXI веке цены на мех сильно упали. Это связано с появлением альтернативных материалов, которые делаются из ископаемого топлива, и с деятельностью множества организаций и активистов, которые занимаются защитой животных. Людей стала беспокоить аллергия на мех – странно, что она не мешала модницам прошлых веков. Общее смягчение нравов вызывает сочувствие к чужой жизни, а это новое для человека состояние переводится в веления моды, показатели бизнеса и даже физические недуги. В 2018 году несколько модных домов – Гуччи, Версаче – публично отказались от природного меха. В Англии, Австрии и еще нескольких европейских странах зверофермы запрещены законом. Труднее отказаться от рыбы и других продуктов моря. В противоположность мясу, они оказались полезной едой, подходящей современному образу жизни. Но рыбные фермы – очень грязные способы производства пищевых калорий, а морская добыча рыбы – один из самых коррумпированных секторов бизнеса. Число вегетарианцев в мире растет, и скоро ими станет большинство населения развитых стран: в этом отношении у человечества нет выбора.

Особые качества соли и сахара лучше всего видны в их сопоставлении. Исторические судьбы этих кристаллических веществ, внешне похожих друг на друга, различались поучительным образом. Соль всегда была с людьми, без нее невозможна жизнь; сахар был очень поздним приобретением. Производившаяся тысячами мелких ферм, не способных противостоять государству, соль почти везде становилась предметом государственного контроля. Военно-фискальные государства создавали ближние рынки и от них зависели; соль была одним из важнейших товаров этой торговли. Сахар, наоборот, оказался материальной основой дальней торговли, меркантилистских империй, рабовладельческих плантаций и колониальных войн.