Юрий Сторчак - Русский феномен

Окончание холодной войны разрушило «второй мир», в который входили тогдашний СССР, страны социалистического содружества, и создало феномен современного политического Запада.

После завершения холодной войны на Западе существует несколько противоречивых тенденций.

Одна — феномен расширяющегося Запада. На глобальном уровне происходит: распространение и институтов либерализма, демократии, рыночной экономики, гражданского общества в Восточной Европе, Латинской Америке, ряде стран Азии; расширение институтов коллективного Запада — НАТО, ЕС, системы союзов США. Несмотря на очевидные проблемы, оба процесса успешны, поэтому все труднее называть расширяющееся общество в географическом и цивилизационном отношении западным. Католические и протестантские страны Центральной Европы и Балтии могут считаться возвращенными в Европу, как в лоно западной цивилизации. Однако тяготеющие к НАТО и ЕС большая часть Балкан, страны «новой» Восточной Европы и Южного Кавказа в культурном смысле не Запад. Расширение географии стран «нового Запада» делает новое сообщество в культурно-цивилизационном отношении менее западным.

Другая — феномен разделяющегося п олитического Запада. Он перестал быть единым в силу различия интересов компонентов современного международного общества. Холодная война была исторической аберрацией, когда доминировал единственный интерес выживания Запада и его институтов в противостоянии с СССР и международным коммунизмом. Расширяющийся и разделяющийся Запад остается целостным интегрированным обществом.

Современный Запад представляет собой систему институтов, обеспечивающих свободу личности, защиту частной собственности, верховенство закона, свободу предпринимательства, политический плюрализм, уважение и защиту прав меньшинств, религиозную свободу и т. п. Любое общество, в котором действуют эти институты, может считаться западным вне зависимости от своих географического расположения, культурных и цивилизационных корней.

В отношениях России с ведущими европейскими членами НАТО и Японией достигнут уровень взаимодействия, при котором война между РФ и Германией столь же маловероятна, как между Германией и Францией.

РФ и США продолжают политику взаимного ядерного сдерживания.

Интеграция отражается на идентичности интегрируемой страны, ее самобытности, месте и роли среди других геополитических единиц. Идентичность государства связана с его характером, позиционированием в международной системе, амбициями его элит и самоощущением нации. Идентичность страны может быть потеряна вместе с государственностью, как это произошло с Польшей в 1795–1918 годах, радикально изменена, подобно Второму и Третьему рейхам, послевоенным ФРГ и ГДР, нынешней объединенной Германии. Самобытные народы могут приобрести идентичность, как это сделали в том числе республики бывшего СССР, став независимыми государствами.

Национальная идентичность имеет свойство сохраняться даже тогда, когда параллельно ей возникает и усиливается наднациональная, в частности европейская.

Многовековое, с середины XVI века, существование России в качестве державы сформировало соответствующий характер ее власти государственности. В отличие от морских империй Англии, Франции, Голландии и др., но подобно османской Турции, Россия практически интегрировала присоединяемые области в «Большую Россию». СССР попытался решить национальный вопрос всесторонней интеграцией окраинных республик с историческим ядром государства и формированием на этой основе «новой исторической общности — советский народ». На международной арене СССР проводил политику «социалистической интеграции» союзников и был центром притяжения стран социалистической ориентации. ЦК КПСС направлял деятельность коммунистических, левосоциалистических партий и национальных движений в большинстве стран мира. Стремление элит РФ играть самостоятельную международную роль в европейском, евроазиатском и глобальном масштабах является производной исторического опыта России и вынесенного из него представления о ее роли в мире.

Идентификационные характеристики той или иной страны на исторических дистанциях не являются постоянными. В XX веке Россия дважды резко изменила свою идентичность — в 1917 и 1991 годах— и осуществила несколько ее корректировок — в середине 1920-х, середине 1940-х и конце 1980-хгодов.

«У России было два реализованных ею выбора: самодержавие и социализм; были два грандиозных сооружения на их основе, и оба рухнули.

Российские либералы утверждают, что фактически с конца XX века Россия стоит перед выбором — либо в Византию, либо в Европу.

Казалось бы, какие могут быть сомнения на сей счет? Какая может быть еще национальная идея реальнее и яснее, чем путь в Европу?

Но российская власть, даже выбрав капитализм, не хочет и не может отказаться от самодержавности, а общество дезориентировано, не организовано, плохо знает, чего хочет. Отсюда — характерная амбивалентность элитного и общественного мнения, межеумочность российской внешней политики, оставляющая Россию в “подвешенном состоянии”».

Мощнейшим фактором самоидентификации России является ее патриотическое сознание. Начиная с Петра Чаадаева, либеральный взгляд на ее историю, как правило, категоричен в выводах: она — предостережение другим народам. Рассуждая таким образом, либералы подрывали свои позиции, но и усиливали оппонентов. Западничество является составной и наиболее прогрессивной частью российской внутри- и внешнеполитической традиции.

Со времен правления последнего царя всея Руси и первого Императора Всероссийского, представителя династии Романовых Петра I Алексеевича, прозванного Великим, Россия являлась составной частью европейской геополитической системы в качестве одной из великих держав и периодически совершала «модернизационные рывки», опираясь на опыт Западной Европы. В XVIII–XIX веках Россия была непременным участником, предполагавшей постоянные многосторонние коалиции в многочисленных войнах, системы баланса сил на Евразийском континенте. Российская элита, сознательно ориентируясь на французские, немецкие, английские образцы, направляла развитие своей страны по западному пути. После разгрома Наполеона император Александр I играл выдающуюся роль на Венском конгрессе в 1814–1815 годах; Россия была вдохновителем и одним из основателей первой постоянной организации управления международными процессами — Священного союза. До Крымской войны 1853–1856 годов русский император был практически единоличным гарантом стабильности и легитимного порядка в Центральной и Восточной Европе. Во второй половине XIX века Россия вновь участвовала в многосторонних дипломатических комбинациях вместе с государствами Центральной и Западной Европы, пока в начале XX столетия она не связала свою судьбу с прото-Западом — англо-французской Антантой. В то же время Россия периодически «выпадала из Европы», прорывы в сближении с которой сменялись во времена Николая I, Александра III и Иосифа Сталина периодами выпадения из нее.