Александр Маркин - Дневник 2002–2006

Не сожгли, а кремировали, сказала моя мать.

Ну какая разница, парировала бабушка, мораль истории от этого не меняется.

Ну а я подумал: а у этой истории имеется мораль?

Когда я ранним утром первого января возвращался домой от друзей и зашел в магазин, то там весь персонал возбужденно обсуждал праздничное происшествие: за полчаса до Нового года на стоянке у магазина зарезали человека, правда не насмерть, а почти что насмерть. Охранник был возбужденным, а может, просто пьяным; попивая шампанское из бутылки, он советовал покупателям пойти посмотреть на лужи крови на стоянке перед магазином. Я, как покупатель, пошел и посмотрел.

В молодые годы меня очень занимали тоскливые ландшафты немецких шахтерских городов.

6 января

В приступе человеколюбия соорудил кормушку для птиц, наполнил ее овсяными хлопьями, гречкой и пшеном и повесил на балконе и утром почти час наблюдал за жизнью животных. Исключительное удовольствие. У них почти все как у людей. Прилетал даже снегирь, настоящий, с розовым брюшком.

Потом обедали с матерью. За обедом она рассказала мне о том, что в новогоднюю ночь у одной ее подруги умерла любимая болонка, долгие годы страдавшая диабетом; я подумал о стихотворении Цветаевой на смерть Рильке .

12 января

Покупали с Денисом учебники для его сессии. В книжном магазине принес показать ему вышедшую недавно книгу со своим предисловием. Он повертел ее в руках, посмотрел на название, на цену и пробурчал: а у нас разве есть такая в списке?

Был в РГБ. Там ничего не изменилось. Мне все время кажется, что это очень темное место, я почему-то уверен, что там, в грязных туалетах, младшие научные сотрудники, бедные студенты, книжные крысы и прочая интеллигенция в растянутых свитерах, пахнущих потом, кошачьей мочой и табаком, тайно предается сексуальным утехам. Они оставляют на зеленом сукне столов в огромном читальном зале свои мудреные книги со схемами и чертежами, бродят между каталогов, выискивая друг друга, условными знаками и полунамеками договариваются о встрече, а затем, обуреваемые похотью, неслышными шагами спускаются вниз по натертым до блеска деревянным лестницам, запираются по двое в кабинках, или, если им не получается никого найти, онанируют в одиночестве, возбужденные флюидами знаний, разлитыми в воздухе главной библиотеки страны.

«Никогда человек не делается так способен к принятию истины, как в грустном, страдательном расположении духа. Тут в грусти отзывается вечность, закованная в конечное, в грусти — самое высокое проявление божественности человека. Но грусть должна быть сознательная, и тогда она превратится в блаженство. Она только для того страшна, кто не жил духовно, кто не знаком еще с небом. Кто не страдал, тот не может истинно любить, потому что страдание есть освобождение человека от внешних ожиданий, от привязанности своей к инстинктивным, бессознательным наслаждениям. Итак, кто не страдал, тот не свободен, а без свободы нет любви, а без любви нет счастья, блаженства».

( М. Бакунин , лето 1836 г.)

14 января

В фотоателье. Зашла старушка и стала рассказывать приемщице о своих проблемах. Потом сказала: сейчас я соберу маму, и мы придем к вам, только вы скажите фотографу, что моей маме 92 года и на фотографиях, когда мы в последний раз фотографировались, она не поймешь на кого похожа, то ли мужик, то ли баба, а она хочет быть похожа на женщину; ну это ничего, моя тетя (она трагически погибла) четыре раза перефотографировалась на паспорт — каждый раз фотографии были все хуже и хуже; наверное, перед смертью начинаешь плохо выглядеть.

15 января

«В этой книге хотела бы я записать все тайные мысли, приходящие ко мне в безмолвные часы ночи, описать движение духа, созревающего в любви, словно под лучами полуденного солнца.

Хочу найти истину, а в ней присутствие возлюбленного; прежде я заблуждалась, думая, что он от меня далеко.

Любовь — это внутреннее пребывание в другом: я неразлучна с тобой, если правда то, что я тебя люблю.

Смотрю на волны, бьющиеся о берег, на спелые нивы, отражающиеся в реке, на нарождающийся день, на прозрачный туман, на дальние вершины, зажженные лучами восходящего солнца, — и подобно пчеле, собирающей мед свежих цветов долины — взор мой везде находит себе любовь и носит ее тайно, и хранит ее в сердце, как пчела хранит свой мед.

Так думала я сегодня утром, ходя по берегу Рейна, и, возбужденная этой бесконечной жизнью природы, ждала тихого вечера, потому что вечером тайный голос скажет мне: «Друг здесь» — и я высыплю перед ним, словно цветы, все дневные впечатления; я лягу на землю, и стану обнимать ее, эту прекрасную землю, носящую моего возлюбленного и меня вместе с ним».

17 января

На улице чудесная погода, и деревья стоят, обсыпанные снегом. Пошел пешком до моста через парк. Меня всего засыпало снегом, и я думал об одном герое у Хорвата, которого тоже засыпало снегом, он замерз и умер; а Хорвата во время грозы на Елисейских полях в Париже убила большая ветка, оторвавшаяся от дерева.

18 января

У дальних знакомых моей матери погиб сын, старшеклассник, победитель олимпиад по химии и физике, спортсмен. Катался на лыжах по льду между Троице-Лыково и Серебряным бором и провалился. Мать рассказывает: когда юношу вытащили из воды, у него были открыты глаза.

28 января, Веймар

Живу один в большом архиве Ницше. В первую ночь слышал странные стуки, доносившиеся из мемориальной Sterbezimmer . Думал: призрак неистово стучит на печатной машинке. Оказалось — громко работает газовый счетчик.

На заднем дворе дома три могилы.

Для того, чтобы вечером попасть в дом, мне приходится ждать, пока мимо проедет машина и посветит мне фарами. А иначе не видно, куда в калитке вставлять ключ. Такая темнота в округе.

29 января

Показывал сегодня немецким школьницам, на которых наткнулся, выходя из университетской столовой, садовый домик Гёте . Рассказывал им про парк. Сами немецкие школьницы, как выяснилось, про своего главного писателя мало что знают.

30 января

Когда вчера возвращался домой через кладбище (а уже были сумерки), подумал: мне так хорошо, так покойно, возможно так хорошо мне уже никогда не будет; и все в природе было тихо. И я подумал: не лучше ли умереть прямо сейчас?

2 февраля

Вчера я ходил к могиле госпожи фон Штайн, почтить благородную возлюбленную Гёте. На кладбище я посмотрел вверх, на серо-золотое небо и на безлиственные ветви высоких платанов. Там, наверху, на тонких, почти невидимых ветках сидели вороны, похожие на высушенные черные ягоды, черные гроздья кричащих птиц. Тонкий снежный покров истаял за ночь, обнажив плодородную кладбищенскую землю. Я думал: черви едят под землей покойников, вороны клюют червей, мертвые, значит, продолжают жить в этих воронах; вороны сидят на ветвях высоких платанов или кружат в небе, и так даже грешники приближаются к далеким небесам.