Сергей Слепухин - История одной дружбы

Десять дней пейзажисты вместе работали на природе. Совершая ночные прогулки с фонарем, Хант как-то наткнулся на заброшенный сад, где утром построил соломенный шалаш. Друзья стали использовать его, чтобы изучать эффекты лунного света, проникающего через деревья. Местные жители посчитали джентльменов с этюдниками и фонарями в руках бродячими сумасшедшими. Вечерами Лир записывал в записную книжку все, что ему рассказывал учитель. Эдвард называл свой дневник «Книгой находок», обыгрывая имя друга — «Ye Booke of Hunte» [11] Noakes Vivien. The painter Edvard Lear. — P. 62. . Уильям тоже получал удовольствие. Он давно мечтал о поездке в библейские места и теперь с жадностью слушал рассказы Лира.

Хант верил в необходимость тщательно изучать природу. Он опирался на теорию пейзажа Рёскина, названную ее автором «теорией патетической иллюзии» и изложенную в третьем томе трактата «Современные художники». В ней утверждалось, что «художники обращаются к пейзажу, желая создать иллюзию жизни в обществе, в котором господствует безжизненное. Люди стараются уйти в поля и горы, находя там цвет, свободу, разнообразие и мощь, наслаждаются всем этим так, как никогда».

Настало время, и Хант уехал в Лондон, пожелав другу продолжать систематические наблюдения над жизнью природы. Лир остался в Хастингсе. Поначалу все шло хорошо, но уже через несколько недель в столицу пришло письмо, полное отчаяния:

Последнее время я все никак не могу поладить с “Сиракузами” — вообще не было никакого солнца. Если вы не подскажете, как должны падать тени окаянных галок, то я не представляю, что мне делать с тенями трех каменных блоков. Они слишком похожи по цвету, но я не знаю, как их изменить. Предвижу возможность провала с картиной, и то, что она останется незаконченной, если Вы не поможете мне выбраться из этой путаницы. Последнее время совершенно нельзя было увидеть природу — а тем более, запечатлеть ее, ведь живопись, эта скверная бестия, ведет нечестную игру.

Все лето и осень 1852 года Лир работал под руководством Ханта. В письмах Эдвард называет учителя папашей Хантом, давая понять, что хотя и не смеет причислить себя к прерафаэлитам, но относит к последователям движения.

Однако неудачи и сомнения не оставляют живописца всю осень. Нередко в письмах звучит крик о помощи. Лир пишет, что перестанет считать себя причастным к «P. R. B.», если ему не удастся решить очередную техническую задачу.

За короткое время палитра художника заметно изменилась. Спектр желтых и коричневых красок теперь радовал глаз многообразием оттенков. Живописцу стали подвластны почти все известные на тот момент пигменты этой области спектра. Летом 1853 года Лир уже чувствует себя готовым продемонстрировать приобретенные навыки работы на природе своему благодетелю, лорду Стенли. Однако «Виндзорский замок», над которым по просьбе графа трудился живописец, ожидала неудача. Пейзажисту так и не удалось правдоподобно изобразить на картине небо, ведь погода тем летом менялась ежеминутно.

Лишь несколько картин были написаны Лиром в строгом соответствии с установками Ханта. Все они имели большой успех. За «Сиракузы» щедро заплатил покупатель, другие полотна тоже были распроданы, а «Храм Афины в Бассах» даже вызвал восторг самого сэра Родерика Мёрчисона, главы британской геологической школы. Картина, как заметил ученый, была написана Лиром столь достоверно, что по изображенным на переднем плане каменным глыбам можно было даже изучать минералогию Греции.

Еще во время поездки в Фэрлайт летом 1852 года друзья договорились о совместном путешествии в Египет и Палестину. Но две последовавшие за этим зимы вновь напомнили Лиру об астме. Приступы участились, и в декабре 1853 года Лир, не дождавшись Ханта, занятого работой над полотном «Свет мира», торопливо покинул Англию. Эдвард отправился в Египет в компании Томаса Седдона [12] Томас Седдон (1821–1856) — английский художник-прерафаэлит, пейзажист и ориенталист, друг Данте Габриэля Россетти и Джорджа Прайса Бойса. .

18 декабря 1853 года англичане высадились в Каире. Лир решил остаться в египетской столице и ждать приезда Ханта. Здесь художник исполнил несколько великолепных акварельных портретов, в частности, этнографа Ричарда Бёртона [13] Ричард Фрэнсис Бёртон (1821–1890) — английский путешественник, писатель, поэт, переводчик, этнограф, лингвист, гипнотизёр, фехтовальщик и дипломат, исследователь Азии и Африки. . Шли дни, но Хант не спешил появляться. Вскоре Лир почувствовал первые признаки лихорадки, возможно, давней малярии, и спешно распрощался с Каиром. Путь его лежал в верховья Нила, и скоро он достиг Фил [14] Филы — остров у первого порога Нила, богатый памятниками древности. . Решив переждать здесь, Эдвард занялся исследованием живописного острова.

Филы — рай для птиц, питающихся рыбой: нескольких видов цапель и бакланов, живущих огромными колониями. Лир был в восторге. Ему хотелось зарисовать все: священного ибиса, рыжего пеликана, гнездящихся на деревьях марабу, аиста-разиню, чья удивительная форма клюва позволяет ловить улиток. Деревья на Филах растут колючие, птенцы нередко выпадают из гнезд и ранят себя о колючки. Вараны и питоны осматривают деревья и, находя птенцов или яйца, съедают их. Если птенец падает в воду, он становится добычей маленьких крокодилов и хищных рыб. Просто чудо, что цапли и аисты вообще выживают в этих местах. Художник неутомимо рисовал. Особенно Лира впечатлил китоглав, живущий на болотах, поросших зарослями папируса. У птицы был огромный клюв, напоминающий перевернутую лодку, серое оперение и белесые глаза.

Работа на пленере доставила Эдварду Лиру сказочное удовольствие. Для передачи волшебства тех мест, фантастических эффектов воды, воздуха и растительности художник применял совершенно немыслимые сочетания пигментов. Он вдруг почувствовал полную свободу и окончательно уверовал в теорию брата-прерафаэлита.

Возвратившись в Каир, Лир узнал, что разминулся с Хантом. Приятель пробыл в египетской столице недолго и сразу отбыл в Палестину. Эдвард хотел было догнать друга, но путешествие в одиночку было ему не по карману, а попутчиков в тот момент не нашлось. Совместному посещению Святой земли не было суждено состояться. Дороги разошлись: Лир возвращался в Англию, а Хант — шел «открывать» Палестину.

Дорога в Вифлеем похожа на любую другую в Палестине. Верблюды безмолвно, мягко ступая, как тени, идут по ней, мучнистой от известняковой пыли, почти ее не тревожа. Жара, небосвод раскален, в оливковых рощах стрекочут цикады. Белые силуэты каменных стен, цепкопалые коричневые ящерицы с лягушачьими головами в расщелинах, их горло быстро-быстро пульсирует. Увидев путника, гекконы мгновенно исчезают в пыли. Любой звук, кроме стрекота цикад, здесь кажется непозволительным вторжением, пронзительный треск насекомых сливается с самой жарой.