Наталья Морозова - Любимые книги

На память приходит один любопытный эпизод из воспоминаний П.С. Заславского: «После доклада один из членов ВЦИК, белорус с рыжей бородкой, решительно и громко заявил:

– Владимир Ильич, я эту меру предлагал еще в прошлом году, да меня и слушать не хотели…

– В прошлом году, – тут же ответил Ленин, – за такое предложение надо было расстрелять!» [34] Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 3, с. 190.

Фактор времени очень серьезен: то, что год назад было немыслимым, сегодня оказывается единственно приемлемым. А иные сегодняшние публицисты и 70 лет в расчет не принимают. Ленин, мол, сказал, и баста. Значит, так и надо делать. Вот и получается, что вроде бы они и цитируют правильно, и даже мысли передают довольно верно, а все равно получается фальшь.

Да… Как видим, даже опытным публицистам нелегко бывает порой правильно понять Ленина. Так что давайте и мы не будем путать слова «простота» и «легкость». Мне кажется, что такая подмена произошла еще и потому, что в выражении «прост, как правда» второе слово – «правда» – почему-то часто игнорируется. И учителя, и вслед за ними ученики повторяют на все лады «прост», «простота»… Берут в свидетели Горького, а затем и Маяковского:

Вот, оказывается, как легко понимать Ленина, даже неграмотный рабочий все понял. Мол, это и есть простота.

Нет, давайте все-таки поэтические преувеличения оставим поэтам, а сами попробуем выражению «прост, как правда» вернуть его настоящий смысл. Для этого надо, как минимум, задуматься и о втором значимом слове – «правда». И вот если мы возьмем это слово в качестве компаса и с ним отправимся в путешествие по последним ленинским томам, то убедимся: потому-то рабочие и понимали Ленина, потому-то его слушатели всегда были захвачены его речами, что Ленин всегда говорил правду. Так что условимся: впредь слово «прост» будем рассматривать только в контексте выражения «прост, как правда».

Конечно, и Ленин не обо всем знал, и он мог в какой-то момент чего-то недоучесть и потому ошибиться в расчетах. Но даже на примере отношения к собственным ошибкам правдивого человека сразу видно: он ведет себя с людьми честно. Как только он понимает, что ошибся, тотчас эту ошибку сам признает, анализирует ее, делает выводы, извлекает уроки. Неправдивый же, обнаружив свою ошибку, старается или свалить ее на кого-то другого, или замять ее, потихоньку и незаметно переведя свои взгляды в новое русло.

Владимир Ильич мог просто сказать: вчера я предполагал так, а теперь вижу, что ошибся, – надо сделать иначе. И тут же приводил аргументы в пользу нового мнения. Надо сказать, что столь смелый пересмотр своих взглядов возможен только тогда, когда человек не лукавит сам с собой, подходит к жизни с открытыми глазами, не прячась ни от каких фактов или явлений. Владимир Ильич обладал этим качеством в полной мере: глядя на жизнь без розовых очков, он не подгонял жизнь под теорию, а изучал ее с помощью теории. Если же случалось, что жизнь не укладывалась в теорию, то предпочтение он отдавал жизни. Ученый до мозга костей, Ленин мог пойти наперекор и самому что ни на есть бесспорному научному постулату, если этого требовала жизнь.

Вот пример. После окончания гражданской войны в стране была совершенно разрушена промышленность. Но – был золотой фонд. Спрашивается, куда в первую очередь его употребить? Конечно же, учит теория, – на средства производства, на машины и другое оборудование для остановившихся фабрик, заводов, шахт… Это – самый прямой и естественный путь для восстановления экономики. Но Ленин смотрит не через призму теории, он видит: после семилетней войны рабочий и крестьянин «в большинстве случаев не может работать: он истощен, он переутомлен. Нужно поддержать его, нужно золотой фонд бросить на предметы потребления, вопреки нашей прежней программе. Прежняя наша программа была теоретически правильна, но практически несостоятельна» (т. 43, с. 69).

Ну как было рабочим не понимать Ленина: ведь они видели ту же правду, что и он. Это ведь ложь об одном и том же бывает разная, а правда – одна. Конечно, рабочие правду жизни не могли до конца осознать, часто они видели лишь сам факт, а связать его с другими фактами, сделать выводы из них им было трудно. Ленин им в этом помогал. Еще бы им было не слушать Ленина с восторгом, когда в его речах они видели свои мечты, надежды, раздумья, – и все это оформлено в четкие мысли.

Да, сам факт видят все примерно одинаково. Но вот что за этим фактом стоит… Ну например, то, что России удалось разгромить иностранную интервенцию – это ведь факт. Но как могло получиться, что сильнейшие в военном и экономическом отношении страны Антанты не смогли справиться со страной разоренной, в военном отношении бессильной? Ведь это же просто немыслимое чудо! Кстати, Ленин так прямо и говорит – «чудо». А ведь было соблазнительно приписать победу мудрому руководству партии, как это нередко делали руководители страны после-ленинского периода. Ленин же честно сказал, что совершилось чудо. Конечно, у этого чуда были вполне объективные причины, которые партия предвидела еще тогда, когда вела народ на революцию. «…Мы знали, – говорит Ленин, – что трудящиеся массы всех стран будут за нас и что наша правда, разоблачив всю ложь, будет все больше и больше побеждать» (т. 49, с. 173). Что же это за правда? А это то, что буржуазные правительства вели империалистическую войну ради прибылей капиталистов. Но солдатам-то говорили, что они идут защищать свое отечество! То есть их попросту обманывали.

И эту правду Ленин старается донести до своего народа. Вот, выступая перед казачеством, он приводит такой пример: во время интервенции в России у английской и французской буржуазии издавались тысячи газет, в которых самым изощренным образом солдатам втолковывалось, за какие «святые» идеалы им надлежит проливать свою кровь. «…У нас, – говорит Ленин, – выпускалось всего 2 – 3 листка формата четвертушки в месяц, в лучшем случае приходилось по одному листку на десять тысяч французских солдат… Почему же все-таки и французские и английские солдаты доверяли этим листкам? Потому, что мы говорили правду, и потому, что, когда они приходили в Россию, то видели, что они обмануты. Им говорили, что они должны защищать свое отечество, а когда они приходили в Россию, то оказывалось, что они должны защищать власть помещиков и капиталистов, должны душить революцию» (т. 40, с. 171 – 172).

В выступлении перед горнорабочими Владимир Ильич выразил эту мысль еще более четко: «…рабочие оказались на нашей стороне, и это обстоятельство решило нашу войну. Всем было ясно, что, если бы сотни тысяч солдат воевали против нас так, как они воевали против Германии, мы бы не смогли удержаться» (т. 40, с. 293 – 294).