Джон Кутзее - Толстой, Беккет, Флобер и другие. 23 очерка о мировой литературе

Апогей «Плотной мандалы» (завершение третьей части романа) случается, когда близнецам уже хорошо за шестьдесят. Вынужденный признать факт, что прожил целую жизнь во лжи, что никакой он не гений, а уж если в семье и есть гений или по крайней мере творческая сила, то это Артур, Уолдо набрасывается на брата. Получается то ли объятие, то ли потасовка, в которой Артур участвует из духа любви, а Уолдо – из духа ненависти. Сцепленный с близнецом, Уолдо умирает.

На некотором уровне «Плотная мандала» – полностью реалистическая история совместной жизни двух братьев с очень разной психикой, детей британских иммигрантов, которые так и не смогли нащупать в Австралии никакой точки опоры. Патрик Уайт был критиком и, разумеется, сатириком многих сторон австралийского общества, особенно его нетерпимости к жизни сознания. У Уайта был острый глаз на значимые детали и чуткое ухо на речь; он читал Чарлза Диккенса и знал, как применять Диккенсов метод построения комических персонажей на мелких маньеризмах и словесных привычках. «Плотную мандалу» можно читать как подробное изложение судьбы семьи из среднего класса – определенной их разновидности – в развивающейся социальной среде в Австралии ХХ века. Мистер Браун, отец Уолдо и Артура, воодушевленно перенимает одну из ключевых банальностей национальной австралийской мифологии: Австралия – страна без теней. Многие работы Патрика Уайта, включая и «Плотную мандалу», посвящены тому, чтобы сделать тени и внутри Австралии, и над ней зримыми. Если читать «Плотную мандалу» под таким углом – как корректировку австралийской жизнерадостности, – этот роман оказывается очень мрачным, и повествование в нем развивается словно бы исключительно на отвращении и отчаянии.

Но у Уайта на эту книгу бо́льшие виды, как вскоре заметит любой внимательный читатель. Неслучайно он делает братьев Браунов близнецами. Бесплодному рационализму Уолдо противопоставлено не выраженное в словах метафизическое томление Артура. Чопорному, пугливому отношению Уолдо к телу и его аппетитам противопоставлено Артурово зачастую неуклюжее стремление прикасаться к людям. (Артур остается до самого конца девственником, но у него получается близко и доверительно дружить с целой чередой женщин: в мире Уайта женщины лучше настроены на волну своих инстинктов и чутья, чем мужчины.) Привередливое искусство слова у Уолдо (уж такое привередливое, что он едва способен донести перо до бумаги) противопоставлено чувственному, упоенному ручному труду Артура с тестом и кремом. Уолдо считает себя интеллектуалом, но ум его закрыт; Артур же – тот, кто, движимый тягой к познанию, корпит над великими книгами человечества. Вовсе не копии друг друга, близнецы противоположны донельзя, и все же судьба и глубинные силы внутри них удерживают их вместе.

Работая над «Плотной мандалой», Уайт пристально читал двух писателей. Один – Достоевский, «Братья Карамазовы». Второй – Карл Юнг.

«Братья Карамазовы» ошарашили Уайта, как ошарашивают они большинство читателей этого романа. Однако среди тем, рассматриваемых Достоевским в его книге, главная – человеческий порыв, порыв, которому можно поддаться, а можно воспротивиться, – к Богу, который может ответить, а может и нет, может существовать, а может и нет: эту тему и Уайту необходимо было рассмотреть в одной книге за другой, в той мере, в какой, скажем так, – особенно в «Плотной мандале», – Уайт пишет в диалоге с Достоевским.

Отношения Уайта с Юнгом совсем иные. Уайт перекапывает труды Юнга – которые, среди прочего, сокровищница мудреного знания – в поисках прозрений, применимых к истории Уолдо и Артура. У Юнга он добыл следующий пассаж – позволил Артуру обнаружить его в один из походов в муниципальную библиотеку и поразмышлять над ним: «Как тень постоянно следует за телом идущего под солнцем, так наш гермафродический Адам, хоть и появляется в виде мужчины, тем не менее всегда несет с собой Еву или свою жену, спрятанную в собственном теле» [250] Patrick White, The Solid Mandala (Лондон: Penguin, 1969), с. 281. [Цит. по: К. Г. Юнг. Психология и алхимия. М.: АСТ, 2008. Пер. С. Удовика. – Примеч. пер. ] .

Артур немедленно (и верно) отождествляет себя с гермафродическим Адамом, но затем (ошибочно) пытается определить свою спрятанную Еву в той или иной женщине из своего ближайшего круга. Не в правилах Уайта использовать символы прямо и недвусмысленно, однако Артуру лучше бы видеть свою истинную Еву в брате-близнеце. Ибо на самом абстрактном уровне «Плотная мандала» – книга о человеческой психике, и в ее устройстве, как его видит Уайт, есть два противоборствующих начала, именуемые иногда сознательным и бессознательным, иногда мужским и женским, а также влажным и сухим, и по обличиям, какие способны принимать, они на самом деле протеические.

Хотя Уолдо выдали указания, что он защитник своему брату, Артур воспринимает эти отношения совсем иначе. Это он, Артур, должен оберегать Уолдо: Уолдо потерялся в мире своего чтения и ему не хватает гибкости, необходимой для жизни в мире действительности. В отличие от Уолдо Артур с любовью исполняет свой долг защитника, с того самого эпизода в школе, когда он появляется, подобно пылающему ангелу, чтобы спасти Уолдо от мальчишек, что измываются над ним, и вплоть до последнего их совместного дня, когда он приходит к жуткому осознанию: невзирая на любые его попытки, ему не удалось спасти Уолдо от него самого – Уолдо непоправимо сделался, по Достоевскому, пропащей душой.

Еще подростком наткнувшись на слово «всеохватность», Артур простодушно спрашивает у отца, что оно означает. Зашоренный в своем узком рационализме мистер Браун не в силах ответить. Впрочем, у Артура, пусть он этого и не осознает, ответ – в кармане. Мандала (слово санскритского происхождения) – древний символ Вселенной, всеохватности. Этот символ представляет собой квадрат, чьи четыре стороны – четыре бога или вселенские силы, заключенные в круг. Среди Артуровых стеклянных шариков есть четыре мандалы, сферические, а не круглые и, следовательно, плотные. В сердцевине каждой – мистический или загадочный узор. У любимого Артурова шарика в сердцевине узел.

(«Шариков не хватает» – распространенный фразеологический оборот, означающий, что у человека с головой не все в порядке. Таков главный парадокс книги: Артур, человек, которого считают, по всем статьям, растерявшим шарики, всегда и безраздельно располагал ими.)

Отчасти жизненный поиск Артура состоит в определении этих четырех сущностей (четырех аватар божественного), которым четыре мандалы принадлежат по праву. Уолдо, как выясняется, в эту четверку не входит, а вот ближайшая соседка Браунов на Терминус-роуд – входит. Миссис Поултер в значительной мере воплощает Уайтов мистический материализм: обычная урожденная австралийка из рабочей семьи, совершенно не интеллектуалка, без всяких претензий, она живет на земле, в ее руках даже самые обыденные повседневные дела – добыть воду, приготовить пищу – становятся священнодействиями. В одной замечательнейшей сцене Артур танцует для миссис Поултер золотую мандалу (поскольку он вычитал где-то, что таинства легче постигать посредством физического, интуитивного, нерационального танца, чем применяя рациональные средства языка).