Эдуард Лимонов - Азбука. «Император» и другие мнения

Таким образом неблагоприятных, со сложным положением и с риском ухудшения в России 224 города.

Со стабильной социально-экономической ситуацией в России 89 моногородов.

Среди них город Глазов (Удмуртия), Новоульяновск (Ульяновская область), город Снежинск (Челябинская область) или города Асбест и Нижний Тагил (Свердловская область).

Значит, запомним 224 неблагополучных города и 89 благополучных.

Всего в 313 городах (по другим данным в 319-ти) проживают около 14 миллионов человек.

Представляете что начнётся, если…

В декабре 2018 года в Новокузнецке состоится съезд глав всех 319 моногородов России.

Все названия моногородов, как можно заметить, крайне убогие. Тутаев, Фокино, Асбест или там Таштагол не назовёшь шикарными названиями, обречены на затхлую жизнь их носители.

Представьте себе продолбаные дороги и затхлые улочки и пустыри, и пьяниц в чёрных робах… ну в смысле грязных, синие лица, хилых детей со злыми лицами…

Пришла Моник Слободзян, моя новая переводчица. Ей 75 лет, но выглядит на пятьдесят. Данила сходил её встретил. Оказалось, мы с Моник знакомы, хотя я её не помню.

Умерла в Израиле (где ей очень нравилось) Люси Катала. «В Париже жить очень дорого», — пояснила Моник. Потому Люси и жила в Израиле. Ей было 93 года. «Она Вас очень любила», — сказала Моник. «Умерла в глубокой бедности, Ерофеев не помог», — добавила Моник.

Ослеп Иван Набоков (мой лит. директор в издательстве Albin Michel, с ним мы ходили в La Cupole, он приглашал, ему выдавались деньги на ухаживания за авторами).

Мишель Сечински (переводчик нескольких моих книг) живёт один в Тулузе. Ни с кем не общается.

О моей книге «…и его демоны», которую переводит для издательства Bartillat Моник Слободзян, Сечински отозвался так: «это лучшая книга со времён появления „Смерти Ивана Ильича“ Толстого».

От русских в России такой похвалы не дождешься. «Он в глубокой депрессии», — сказала Моник, «жена его умерла давно…»

От информации Моник я еще раз понял, что убежав из Франции я убежал не только из Франции, но и от призраков. Правильно ты сделал, Эдвард!

Данила прислал мне интервью Питера Спрэга. Потолстел, живот, бороды нет, по-прежнему курит трубку, стал немного неряшлив. Но всё тот же бравур в речи. Придумал усилитель звука для глухих, встроенный в оправу очков, нет производит этот усилитель, 78 лет. Следовательно, он 1939 года рождения. Он был американский миллионер, а я его хаузкипер. И были мы счастливы в том далёком 1979 году на Six Sutton Square.

Купили еды в «Магнолии». Встретил там старшего Никишина, который документалист. Тот, весь в коже, покупал арбуз. Только на 22 года старше. Тогда он и его брат были молодыми людьми. Андрей Никишин (брат старшего) издал пару моих книг, был жадным издателем, сидел в помещении «Независимой газеты» на улице Мясницкой недалеко от Почтамта, на другой стороне, за магазином «Чай».

Каждую новую порцию денег младший брат Андрей отдавал со стенаниями и скандалами. А жил он на улице Королёва, недалеко от Останкино.

Я тогда (это был 1994 год) поселился в выселенном полуразрушенном доме где жила Лена (Пестрякова?), швея и будущий дизайнер. Выселила она нас (нас с Тарасом) после того, как мы попросили её сшить нам флаг НБП. В доме можно было пролететь донизу так как вандалы унесли и двери, и перекрытия. Наверху жили бомжи. Помимо скелет дома был пуст.

Под утро приснился Лёва Збарский. Лежит на полу на белых простынях и отвечает на мои вопросы. Где да что? Якобы после Нью Йорка он жил в Польше.

Я посмотрел в Википедии: он, оказывается, умер в мой день рождения 22 февраля 2016 года. 84 года ему было. Умер в Нью Йорке, ни в какой Польше не был.

Вероятно Збарский через сон передал мне, чтобы я вспомнил о нём. Я вспомнил.

А Беляк написал мне, что умер травник Пирогов (на его пасеке нас арестовали в 2001-ом). Уже с год как. Звали его Семён Александрович. По одним источникам ему было в 2010 году 70 лет. По другим — он родился в 1930-ом.

Рим. Дождь. Май 2018 года.

Выскочив из автомобиля бежим в Национальную Библиотеку, где я должен выступать.

Приехали раньше.

В коридоре ко мне приближается старик с землистым лицом в ковбойской шляпе и в плаще, застегнутом под самое горло.

Сжимает меня в области талии.

«Эди! Узнаешь меня?»

«Лучо!»

«Надо же, помнишь!»

Я не добавляю к своему: «Лучо!» «Но ты же мёртв, как же ты здесь!»

Он жил в Нью Йорке, снимал два этажа в Brown-Stone у любовника моей жены (тогда уже не жены) Елены. Лучо Маниско был собкором итальянской газеты «Il Messagero». Он первый из западных журналистов опубликовал статью обо мне в своём «II Messagero». Сопровождала статью фотография. Мы с ним стоим у него в офисе, на стене две буквы «NO!». К чему они относятся, ей Богу не помню.

«Идём сядем!», — предлагаю я Лучо. И мы входим в кабинет директора библиотеки. За мной устремляется режиссёр-документалист. Он снимает фильм обо мне и хочет, чтобы перед началом встречи сейчас я дал ему интервью.

Я злюсь и отказываюсь.

«Я буду выступать, вот и будешь снимать.»

«Узнаю тебя Эди! Совсем не изменился. Всё такой же трудный», — улыбается Лучо.

Лучо доволен, что я не изменился. Что всё такой же трудный. Документалист разочарован и понуро уходит. В конце вечера он будет доволен, наснимал меня агрессивного и весёлого сколько душе было угодно. Он снимал меня уже и в Остии, на месте убийства Пазолини, и в баре «Necci».

Спустившись в ванную Лучо в Нью Йорке можно было воспользоваться коробкой с кокаином. Стоявшей там, где у обывателей лежит зубная паста. Лучо был гостеприимный хозяин.

«Елену видишь, Лучо?»

«Я слышал, что она в Риме, но никогда не встречал». Он поджимает губы.

Вот тут уж я ему не верю. Они по-моему давно разругались, и делают вид, что не живут в одном городе.

«Ты с ней встречался?», — спрашивает он осторожно.

«Отказался. Написал, что не хочу видеть людей из прошлого.»

Лучо доволен.

Входит мой издатель Сандро Тети.

Здоровается с Лучо, удивлённый, что мы знаем друг друга.

Следовательно Лучо всё в строю.

Я вчера встретился в клубе Yota с Марком Рамоном (Марки), познакомились мы в 1977 в New York City на 6 Sutton Square в миллионерском саду. Хаузкипером тогда была Джули Карпентер, моя тогда подружка.

Girl-friend Марка (настоящая его фамилия Bell) Мэриэн Флинн училась с Джули в одной школе.

Это был 1977 год, 40 лет тому назад.

Я ждал его в коридоре в клубе Yota. Марк в чёрном парике и в узюсеньких джинсах, высокий, ему 61 год (г. р. 1956). Он меня вначале не заметил, он был вначале похож на зомби, боковое зрение не было включено, как в чужой стране впрочем с людьми бывает.