Александр Невзоров - Отставка господа бога. Зачем России православие? [сборник]

Вряд ли, кстати, сама «подтанцовка» в курсе, на каком величественном концерте она задействована.

Ее главная награда — в праве на публичную пафосную истерику, в возможности хоть денек вкусить сладость собственной опричности. На имперскую подтанцовку не следует обижаться. Ее жизнь интегрирует привычка служить кормом для идеологии.

Ей самой так комфортнее.

Ее идеал России — глухо заколоченная «берендеева избушка», из которой откачана ненавистная «европейщина» и создан державно-этнографический вакуум.

В избушке, передушив и пересажав инакомыслящих, они смогут наконец переодеться девами в кокошниках, опричниками, великими русскими писателями, царями и другими трилобитами. И будут водить бесконечные благостные хороводы в своем безвоздушье, счастливые от того, что задыхаются во имя идеи.

По всей вероятности, дело обстоит именно так. Но пугаться не стоит.

Все предопределено. Все нормализуется даже и без особых революций.

Дело в том, что сквозь коросты патриотизмов, мертвых идеологий и глупых законов, взламывая пафос и злобу «новой русской духовности», упрямо и неостановимо прорастают новейшие прагматические поколения.

Они убийственно трезвы.

Сплюнув на пол «берендеевой избушки» и прищурившись, они сформулируют свое житейское кредо следующим образом: если Россия хочет быть моей родиной — ей придется приложить для этого множество усилий.

И вновь старушке РФ придется отдирать с себя коросты. И вновь — с кровью. Придется проститься и с Офшорием.

Погрустневшие имперцы, конечно, будут сопровождать трагедию отдирания корост и прощания траурным маршем, исполненным на ложках, балалайках и графинчиках. Но уже не из кресел Госдумы, а в качестве фольклорного ансамбля со сцены роскошного ДК, который тоже неплохо будет смотреться на месте бывшего бассейна.

Когда на кораблях XVI–XVII веков заканчивалась провизия, команда начинала есть трюмных крыс. Для матросов их просто отваривали, но на офицерские столы они подавались жареными, тушеными или в виде котлеток.

Судовые повара давали этим блюдам игривые имена: «крошечные барашки», «морские индейки» или «перепела океана». Эти «перепела», «зайчики» и «барашки» щедро приправлялись гвоздикой и кориандром, но неизменно сохраняли специфический запах и вкус крысы.

Увы!

Примерно такая же ситуация сложилась сегодня с национальной историей.

Любая попытка приготовить из ее персон и событий идеологическое блюдо гарантирует неизбежность появления в нем привкуса запредельной лжи и абсурда. А традиционные пропагандистские пряности и соусы (пафос, приторность и однозначность) только подчеркивают «крысиный» вкус.

По всей вероятности, сегодня лучше вообще не преподавать в школах историю России. Ее сусально-патриотический вариант неизбежно будет разоблачен при первом соприкосновении со злой информационной средой и станет объектом издевательств. А вариант реалистический чересчур сложен для детского восприятия, да и технически «непреподавабелен».

Следует признать, что, к сожалению, произошло необратимое.

Из мемуаров, дневников, документов и летописей было извлечено огромное количество фактов, подробностей и нюансов, почти полностью девальвировавших «величавость русской старины».

Конечно, всю эту информацию было бы лучше затолкать обратно в архивы, запереть и опломбировать. Но это невозможно. Джинн исторического знания уже выпущен. И он настолько велик, зол и зубаст, что в состоянии пожрать любой патриотический миф.

Более того, джинну явно нравится вкус невских, кутузовых, суворовых и жуковых, косточками которых он весело поплевывает последние двадцать лет.

Что называется, недоглядели.

Теперь понятно, что свои историко-идеологические секреты русским надо было хранить строже, чем чертежи «Курска» и методики запуска «Протонов».

Прекрасной иллюстрацией к данной драме служит растерянность и лицемерие современной номенклатуры, иногда вынужденной нести с трибун военно-патриотическую чушь. Номенклатура, конечно, забавна в такие минуты, но ее следует пожалеть. Раньше ей было гораздо комфортнее. Каждое поколение власти заново обдирало с истории кожу, чтобы переплести в нее свои партийные удостоверения. А сегодня это почти невозможно, так как кожа радикально попорчена.

Рассмотрим вопрос на самом простом примере.

Стоит кремлевцам затянуть гимн войне 1812 года, так тут же либералы предъявляют сотни документов, из которых становится ясно, что «Бородино» — это не «день славы русского оружия», а позорное поражение русской армии, повлекшее отступление, бросание знамен, артиллерии, десятков тысяч своих раненых, сдачу и уничтожение столицы.

Это очень печально, но русофобы уже докопались до записок генерала А. П. Ермолова, который, отступая из Москвы, писал:

«Душу мою раздирал стон раненых, оставляемых во власти неприятеля».

Стон Ермолова был вполне уместен: несколько тысяч русских раненых сгорели заживо в том пожаре Москвы, что устроил православный активист и патриот Ростопчин.

Стоит кремлевцам козырнуть величавостью Кутузова, как коварные либералы, ухмыляясь, достают с архивных полок свидетельства о специфике этого персонажа, который прославился лишь тем, что, будучи фронтовым главнокомандующим, ухитрялся спать по 18 часов в сутки, а оставшееся время тратил на девочек-малолеток (переодетых в казачью униформу), которых он повсюду возил с собой. Кутузов (подло напоминают документы), имея колоссальное численное, фуражное, снабженческое преимущество, сумел проиграть все главные сражения «отечественной войны».

Возникает ли вопрос об удали и роли казаков в 1812 году — джинн исторического знания вдребезги разбивает и этот миф, лукаво напомнив об их алкоголизме, апофеозом которого стал образ атамана Платова. Как теперь известно из записок Н. Н. Муравьева (участника Бородинской битвы):

«От дурных распоряжений и нетрезвого состояния графа Платова войска сии, которые могли бы принести пользу, ничего не сделали».

Отметим, что Муравьев деликатно излагает то, что другие источники преподносят с куда большей прямотой. В частности:

«В знаменательный бородинский день казачьего главнокомандующего Платова целых три адъютанта так и не смогли усадить на лошадь по причине мертвецкости его опьянения».

А важнейший миф о «всенародном подвиге» окончательно рассыпается, когда становится ясно, что формальная победа в той войне осталась за русскими благодаря лишь рыцарственности Наполеона, который пощадил Россию, не объявив «прекращение крепостного права». Он писал:

«Я хотел избавить Россию от тех зол, которые она сама себе причиняла. Я мог бы вооружить против нее часть ее собственного населения, провозгласив освобождение крестьян. Множество деревень меня об этом просило. Но когда я узнал грубость нравов этого многочисленного класса русского народа, я отказался от этой меры, которая предала бы смерти, разграблению и самым страшным мукам много семейств».