Виктор Черкашин - В поисках агента. Записки офицера КГБ

На этом все закончилось. Оператор принял объяснение агента о причине его подозрительной реакции на заданный вопрос и поверил, что Эймс говорит правду. Тем не менее, согласно существующим правилам, он повторил проверку и снова задал вопросы о вербовочных подходах к агенту. На этот раз Эймс реагировал ровно и спокойно, и машина не зарегистрировала никаких признаков лжи. Путь в Рим был открыт, и Эймс был в состоянии эйфории от того, что смог обмануть полиграф и тем самым избежать неизбежного ареста.

Тем временем в ЦРУ были пересмотрены все инструкции и процедуры по вопросам безопасности, ужесточены правила пользования всеми видами электронной и проводной связи, значительно уменьшен объем передаваемой средствами связи информации, а также была сокращена номенклатура заводимых на новых агентов оперативных дел, к которым мог иметь доступ предполагаемый «крот». В мае 1986 года Хэтавей попросил Джину Вертефейл, резидента ЦРУ в Габоне, возглавить специальную рабочую группу по расследованию причин провалов американских агентов в период 1985–1986 годов. Но скандал, связанный с секретной операцией ЦРУ «Иран-контрас», не позволил руководству Управления осуществить эти планы. Сведения об операции появились в средствах массовой информации, когда никарагуанские вооруженные силы сбили военно-транспортный самолет США, доставлявший мятежникам оружие для свержения сандинистского правительства. В прессе подчеркивалось, что ЦРУ и, в частности, его директор Уильям Кейси нарушили принятый Конгрессом США закон, запрещающий оказание военной помощи США повстанцам.

В декабре 1986 года Кейси, будучи в своем кабинете, потерял сознание и был госпитализирован, последовавший диагноз — раковая опухоль мозга. Его преемник Роберт Гейтс позже скажет, что ему никогда не говорили об оперативной важности агентурных потерь ЦРУ в 1985 году. Управление не смогло собрать воедино все имеющиеся факты, связанные с арестом или исчезновением своих агентов, и должным образом их проанализировать. Такое положение дел существовало до момента разоблачения и ареста Эймса.

Из агентов и разведывательных операций ЦРУ, сведения о которых так или иначе связаны с Эймсом, я могу говорить лишь о той информации, которой я располагал в период моей работы в вашингтонской резидентуре. Как я уже говорил, Эймс часто давал сведения об американских агентах, носящие косвенный характер, без установочных данных на агентов, поскольку либо он их не знал, либо не был готов передавать нам подобную информацию. Он часто информировал нас также об агентах, которые уже были выданы другими. После моего отъезда из Вашингтона в 1986 году Эймс был на связи у других сотрудников резидентуры, и я не могу сказать, скольких американских агентов ему удалось разоблачить.

В начале октября 1985 года руководство ЦРУ освободило Эймса от работы с Юрченко, с тем чтобы он начал подготовку к долгосрочной командировке в 1986 году в Рим, где он планировался в качестве руководителя советского направления в резидентуре посольства США.

В конце 1985 года Центр планировал провести с агентом встречу за пределами Соединенных Штатов. Эймс предложил Боготу, где они с женой собирались провести Рождество. Прибыв туда, Эймс в советском посольстве встретился с сотрудником КГБ, назвавшим себя Владом. Агенту было сообщено, что у нас он проходит под оперативным псевдонимом «Lyudmila», и попросили впредь сбои донесения подписывать именем «Kolokol» — название либерального журнала, издававшегося за границей в XIX веке Александром Герценом.

В июле 1986 года после успешного теста на полиграфе Эймс прибыл в Рим и приступил к своим обязанностям в резидентуре. Теперь он и его жена Росарио могли начать свободно тратить полученные от КГБ деньги, хотя сейчас оба утверждают, что в то время она не знала об источнике их происхождения. Влад прилетел в Рим, чтобы познакомить агента с сотрудником римской резидентуры, у которого он будет на связи. Им оказался Алексей Хренков, работавший под прикрытием дипломата советского посольства. В этот период Эймс выдал нам двух американских агентов: Сергея Федоренко и советского ученого под псевдонимом «Byplay», который у него недолго находился на связи в США в 1978 году.

В конце 70-х годов Федоренко после окончания своей командировки в Нью-Йорк, где с ним работал Эймс, вернулся в Москву. Он прервал контакты с ЦРУ в 1977 году после ареста нами американского агента «Тригон», который также находился на связи у Эймса. Тем не менее, Федоренко не был арестован после его выдачи Эймсом. Контрразведчикам КГБ не удалось найти каких-либо доказательств его шпионажа в пользу американцев, несмотря на обыск его московской квартиры и плотную слежку за ним. В 1989 году Федоренко был опять командирован в Штаты после того, как он поработал в одной из правительственных комиссий, разрабатывавшей какие-то рекомендации для Михаила Горбачева. Эймс встретил его в Вашингтоне, о чем сообщил поддерживающему с ним связь сотруднику нашей резидентуры, но агент ЦРУ ушел к американцам быстрее, чем мы смогли предпринять против него какие-либо действия. Он начал читать лекции в Военно-морском колледже в Ньюарке, штат Род-Айленд, где ФБР купило его семье дом.

Что касается второго агента, то в декабре 1986 года сотрудники Второго главка КГБ арестовали еще одного сотрудника КГБ. Это был подполковник Борис Южин, по образованию ученый-ядерщик, посланный в 1975 году для научной стажировки в Калифорнийский университет (г. Беркли) в рамках программы научных обменов между двумя странами. Его оперативными задачами являлись вербовка агентуры в университетской среде США и сбор научно-технической информации, представляющей разведывательный интерес. Вместо этого он был завербован сам под псевдонимом ФБР «Twine». Южин сообщал Бюро сведения о методах вербовочной работы советской разведки, а также о том, какого рода информацией мы интересуемся на западном побережье США. В 1978 году, спустя три года после своей стажировки в университете, Южин был снова направлен в командировку в Калифорнию, на этот раз под прикрытием журналиста.

Однажды уборщица (советская гражданка) нашла на полу нашего консульства в Сан-Франциско зажигалку. При ее осмотре в ней была обнаружена миниатюрная фотокамера. Зажигалка принадлежала Южину, который ее случайно обронил. Естественно, предположив, что американцам удалось завербовать одного из сотрудников нашей сан-францисской резидентуры, разведка начала тщательное расследование происшествия. В круг подозреваемых попали Южин и другой наш оперработник, которые отдельно, в рамках выработанных легенд, в 1982 году были отправлены домой. Южин был откомандирован на работу в одно московское НИИ, но за ним не прекращалось наблюдение. И только после того, как факт его предательства был подтвержден Эймсом, Южин был арестован и предан суду, который приговорил его к 15 годам строгого тюремного заключения. Он не был расстрелян, поскольку сразу признался и в полную силу сотрудничал со следствием, а может быть, потому, что на этот раз Крючков был великодушен. В 1992 году Южин был амнистирован Б. Ельциным и уехал в США на постоянное местожительство.