Владимир Чертков - Финляндский разгром

"Нельзя упускать из внимания, что финский народ отличается от русского в отношении религии, языка, нравов и культуры. Еще в то время, когда Финдяндия составляла часть шведского государства, без отдельной от него организации, было ясно, что жители Финляндии образовали собою особую нацию. Что финский народ таким образом, вследствие исторического развития в продолжение многих веков, сложился в отдельную от других наций единицу, не есть результат человеческих расчетов, человеческой воли или человеческой власти, а скорее доказывает, что и этому народу преднамечена особая задача, которую он, как народ, должен по возможности исполнить. И это служит для финского народа, как и для всякого другого, находящегося в таком же положении, внутренним, хотя и не всегда ясно сознаваемым основанием к тому, что он, пока не погиб нравственно, старается и в тяжелые времена сохранить свое национальное существование. Этим также объясняется, почему подобные стремления, —

— 67 —

когда для осуществления их не прибегали к незаконным средствам, — всегда считались благородными и возвышенными…

"К этому нужно еще прибавить значение святости закона.

"Без защиты со стороны закона, всякому народу трудно будет успевать в своем развитии, и ни один народ не будет чувствовать себя спокойным, когда ему будет грозить применение к нену чужого права…

"Для финского народа, вынужденного бороться с препятствиями, порождаемыми для культуры холодным климатом севера и скудною почвою страны, борьба эта будет вдвое тяжелее, если нельзя будет вести ее с сознанием святости закона, унаследованного от предков и соответствующего правовым воззрениям народа, ибо народ не может менять правовые воззрения, образовавшияся в течение столетий. Опасения за собственные законы и правовой строй, проявляющияся у народа в его нынешнем положении, так естественны, что они, казалось бы, не могут быть неверно истолкованы теми, кто без предубеждения и предвзятых подозрений пожелают вникнуть в это положение и кто притом чтут собственные национальные предания".

Земские Чины кончают тем, что предлагают на усмотрение Его Величества измененный ими Устав и просят, в случае неодобрения, возвратить его вместе с поправками для вторичного обсуждения.

Этот Отзыв был уже почти выработан, когда на рассмотрение Сейма поступило новое Высочайшее предложение об "уравнении личной и военно-финансовой тягости воинской повинности в Финляндии с таковою же в империи". Немедленно был выработан дополнительный Отзыв от 29-го мая 1899 г., в котором коротко и ясно заявляется, что вопросы, затрагиваемые в новых предложениях, не могут, согласно доводам, представленным в главном Отзыве, быть переданы Земским Чинам лишь на заключение в порядке, установленном февральским манифестом. Приведя дальнейшие доказательства беззаконности Высочайшего действия, Земские Чины заявляют, что они не сочли возможным "войти в рассмотрение Высочайших предложений по существу". При этом они намечают: "Никто, в ком живо сознание правды и справедливости, не может осуждать Земских Чинов за то, что они,

— 58 —

поскольку от них зависит, заботятся об охранении прав финского народа как нынешнего, так и будущих поколений. Вопрос касается устоев общественного строя края, сохранившихся в течение столетий. Финский народ не желает уклониться от исполнения своего долга; он только желает, чтобы были сохранены и уважены законный и закономерный общественный строй, с которым сросся этот народ и который признан также монархами России. Если бы даже образ действия Земских Чинов подвергался неверным толкованиям в роде тех, которые в изобилии встречались в последнее время, то Земские Чины осмеливаются надеяться, что монарх Финляндии, внимая голосу финского народа, поймет положение его. Глубоко серьезны причины, побуждающие финский народ и Земских Чинов края в настоящую минуту представить своему Монарху, которому провидением предназначена высокая задача быть также верховным хранителем правового порядка Финляндии, свои заботы о будущности и высказать свое твердое убеждение, что они, охраняя святость своих основных законов, исполняют свой долг перед Монархом и отечеством".

По поводу законности этих Отзывов царь сделал запрос финляндскому сенату, и последний вполне присоединился к мнению Земских Чинов. Тогда они поступили на рассмотрение русской военной комиссии, а отсюда вместе с замечаниями финляндского генерал-губернатора перешли в Государственный Совет, где находятся, повидимому, и поднесь. Внесение их в последние две инстанции является нововведением, совершенно незаконным с точки зрения финляндского государственного права.

Остается еще упомянуть о речах представителей сословий при закрытии сессии сейма и о рескрипте, данном по этому поводу царем на имя генерала Бобрикова. Содержание первых сводится к заявлению лояльности и выражению скорби по поводу царских действий, а содержание второго — известное, впрочем, и из русской прессы — сводится к выражению сожаления по поводу того, что ораторы не разделяют царских мнений и позволяют себе иметь свои собственные ошибочные и не соответствующие истинному положению дел. По поводу этого рескрипта "Times" замечает: "Ни финляндцы, ни ци-

— 59 —

вилизованный мир не станут смотреть на эти неопределенные царские заявления, как на ответ на доводы, покоящиеся на известных и несомненных исторических фактах, которые каждый образованный человек может добыть и взвесить. Подобные заявления могут иметь вес у крестьян, глубоко погрязших в варварстве, или у людей, которые не отваживаются мыслить из боязни перед тайной полицией. У цивилизованных народов Запада они могут только вызвать порицание и усмешку". *)

-----

Во всей оппозиции финляндского народа и его представителей последним мероприятиям русского правительства мы не можем не отметить необыкновенную лояльность по отношению к личности и сану монарха. Заявления массового адреса, речь Вольфа и отзывы Земских Чинов проникнуты сознанием своих гражданских и политических прав, с одной стороны, и чувством уважения и доверия к своему Великому Князю, с другой. Несмотря на замечательное единодушие всей народной массы, революционного духа нет и в помине. На это обстоятельство многократно указывалось даже в иностранной прессе. "Финляндия", говорит корреспондент "Daily Chronicle" **), "ни единым поступком своим не заслужила своего наказания. Ее народ был лоялен и доволен, и был бы одним из самых счастливых в мире, если бы не боязнь грядущего. Нигилизма или революции там нет и следа, да и никогда не было. Финляндия — страна прогрессивная, преданная делу просвещения и насквозь проникнутая демократическим и миролюбивым духом… Она будет стерта с лица земли не за грехи свои, а за добродетели". Совершенно то же констатирует один компетентный финский корреспондент в письме к редактору "Finland"***). "Верность монарху", говорит он, "глубоко проникла в финский национальный характер и в политическое миросозерцание народа. Мы ничего так не желаем, как того, чтобы тучи недоразумения между монархом и народом рассеялись и мы могли приветствовать нашего Государя, как истин-