Иммануэль Валлерстайн - Есть ли будущее у капитализма?

И все же мне трудно представить себе, как размер Земли кладет предел развитию экономических рынков. Если дешевая рабочая сила закончится, капиталисты, конечно, не смогут получать сверхприбыли из этого источника. Однако более высокая производительность труда и рост потребительского спроса во вновь развитых странах вполне смогут это компенсировать. В результате уже в мировом масштабе утвердится реформированный капитализм с большим равенством и правами социального гражданства для всех. Это будет не конец капитализма, а появление нового лучшего капитализма, при котором население всей планеты будет обладать теми видами прав, которые получили западные рабочие после Второй мировой войны. В конце концов, значительная часть богатств развитых стран создавалась тогда благодаря производству и торговле между ними самими, а не с остальным миром (нефть не в счет). Послевоенный бум был главным образом результатом появления экономики с высокой производительностью и высоким потребительским спросом в самих развитых странах. И он по большей части не зависел от сверхэксплуатации рабочей силы с Юга. Почему подобное не может случиться и в будущем, но в масштабах всего мира?

Кроме того, новые рынки не следует ограничивать географией. Их можно создавать, культивируя новые потребности. Капитализм научился ловко убеждать семьи в том, что им нужны два автомобиля, более вместительные дома, большое количество электронных приборов. Кто-нибудь мечтал об этом пятьдесят лет назад? А чем будут пользоваться наши внуки через пятьдесят лет? Мы не можем предсказать их потребительские пристрастия, но можем с уверенностью говорить о том, что они у них будут. Рынки не ограничиваются территорией. Даже если вся Земля будет заполнена, новые рынки все равно будут появляться. Это, конечно, зависит от того, что сегодня называют «техническим решением» (technological fix). По сути, это то, что Йозеф Шумпетер называл «созидательным разрушением» и считал основой динамичного развития капитализма — предприниматели вкладывают деньги в технические новшества, которые ведут к созданию новых и разрушению старых отраслей. Великая депрессия в Соединенных Штатах Америки отчасти была вызвана застоем в основных традиционных отраслях, в то время как новые отрасли при всем своем динамизме еще не стали достаточно крупными, чтобы поглотить излишки капитала и рабочей силы того периода. Это произошло только во время Второй мировой войны и после ее окончания, когда внезапно высвободился огромный потребительский спрос, сдерживавшийся нуждами войны.

Так что главный вопрос: возникает или вскоре возникнет волна новых технический решений? Есть новые динамично развивающиеся отрасли вроде микроэлектроники и биотехники. Но проблема в том, что пока они не стали достаточно крупными, чтобы обеспечить удовлетворительное решение, особенно для рынка труда на Западе, где новые отрасли, как правило, бывают капиталоемкими, но не трудоемкими. Упадок обрабатывающей промышленности во многих странах Запада породил безработицу, которую новые отрасли не смогли сколько-нибудь серьезно сократить. Новинки вроде компьютеров, Интернета и устройств мобильной связи, увы, не производят столько рабочих мест и источников прибыли, как некогда давали нам железные дороги, автомобили и электрификация. Определенным исключением в последние годы стала лишь Зеленая революция, обеспечившая значительный рост сельскохозяйственного производства, главным образом в бедных странах. Большое значение сыграло и расширение секторов здравоохранения и образования, которые более трудоемки и в которых рабочая сила представлена более образованными представителями среднего класса. Их расширение, вероятно, продолжится, поскольку продолжительность жизни и особенно старости, а также зависимость социального статуса и занятости от образования продолжают расти.

Рэндалл Коллинз звучит весьма убедительно, когда он перечисляет и один за другим отвергает различные сценарии, которые человеческое общество могло бы использовать в борьбе со снижением занятости. Но на глазах происходит обратное. Подъем экономики на протяжении последних десятилетий в действительности вызвал рост глобальной занятости, превышающий даже рост численности мирового населения. В 1950–2007 годах рост числа рабочих мест примерно на 40 % опережал рост численности населения. В странах, входящих в ОЭСР, также работало больше людей, чем когда-либо прежде, хотя и абсолютное число безработных выросло, поскольку выросла численность населения. Соответственно увеличилась доля населения, ищущего работу, где большую часть составляли женщины. Эмансипация женщин и их выход на рынки формального труда стали самой серьезной проблемой для занятости на Западе. Однако в 1970–2007 годах глобальный уровень безработицы оставался довольно стабильным, составляя около 6 %. Даже статистические данные, собранные Международной организацией труда во время Великой рецессии, показывают, что глобальная занятость продолжала расти, хотя и вдвое медленнее, чем до кризиса, и распределялась по миру очень неравномерно. В 2009 году занятость сократилась в развитых экономиках, включая ЕС (на 2,2 %) и его соседей, и в странах СНГ (на 0,9 %), но при этом возросла во всех других регионах мира. Доля занятых от общей численности экономически активного населения в развитых странах и в Восточной Азии также снизилась, но в других странах она вернулась на уровень 2007 года уже к 2010 году. Безработица по-прежнему является проблемой западной (и в меньшей степени японской), но никак не мировой.

Потери Запада оборачиваются приобретениями для всех остальных, и в целом мир выигрывает. При этом будущее рынков труда в развитых странах может быть осложнено скорее дефицитом трудовых ресурсов, нежели высоким уровнем безработицы. Продолжительность жизни продолжает расти, а коэффициент рождаемости упал ниже уровня, необходимого для воспроизводства населения. Чтобы сократить разрыв, Европа, Япония и Северная Америка будут нуждаться в значительном притоке иммигрантов. Так как эти демографические тенденции, скорее всего, продолжатся, поскольку и многие другие страны становятся более развитыми, можно предположить, что во второй половине XXI века совокупная численность мирового населения начнет сокращаться. Вот почему, вероятно, не следует опасаться массовой безработицы — она не ускорит конец капитализма.

Как отмечает Коллинз, нет никаких причин для того, чтобы капитализм в течение неопределенно долгого времени оставался способным к созиданию, достаточному для компенсации разрушения. Просто так было довольно долгое время. Но точно так же нет никаких причин для прекращения созидательного разрушения. Кто знает, какие новые потребности возникнут в процессе развития? Позже я назову один такой созидательный сектор.