Дейв Каллен - Колумбайн [litres]

С философской точки зрения концепция превращения людей в роботов была одним из тех немногочисленных вопросов, по которым мнения убийц сходились. Дилан также часто называл окружающих зомби. Оба подростка полагали, что их уникальность заключается в том, что они познали самих себя. Они оба могли разглядеть суть через застилающий глаза всех остальных людей туман. Но Дилан рассматривал свое отличие от других как проклятие одиночества. И он взирал на зомби с состраданием; он страстно желал, чтобы эти несчастные, жалкие существа вырвались из своих ящиков.

Эрик же считал, что все дело в естественном отборе. На сайте он только упомянул эту концепцию, но в дневнике изложил ее подробно – и безжалостно. Естественный отбор не сработал. Вмешался человек. Лекарства, вакцины, специальные программы обучения – все это сплелось, чтобы оставить неполноценные особи в человеческом стаде. Поэтому Эрика и окружали те, кто был неполноценен, – и они не закрывали своих гребаных ртов! Как можно выносить их жалкий треп?

У Эрика было много идей. Уничтожение в результате атомного апокалипсиса, биологическая война, заточение всего человеческого рода внутри гигантской игры Doom.

Но Эрик также был реалистом. Он не мог восстановить естественный ход вещей, но мог устроить собственный отбор. Чтобы совершить это, он принесет себя в жертву. «Я знаю, что скоро умру, – писал он, – как умрете и вы, и все остальные».

«Скоро» в его понимании означало год. У Эрика был на редкость широкий временной горизонт для семнадцатилетнего подростка, планирующего свою смерть.

В глаза Фузильеру сразу же бросилась его лживость. Эрик получал пьянящее удовольствие, когда обманывал других. «Я часто лгу, – признавался он. – Лгу почти постоянно и всем. Чтобы не палиться. Посмотрим, сколько раз я наврал по-крупному: «да, я бросил курить»; «ради себя самого, а не потому как боялся, что меня застукают»; «нет, я больше не изготавливал бомб».

Эрик не верил в Бога, но ему доставляло удовольствие уподоблять себя ему. Как и Дилан, он делал это часто, но без проявлений неадекватности – они были подобны Богу: они далеко превосходили окружающих по проницательности, интеллекту и информированности. Подобно Зевсу, Эрик создавал новые правила, легко впадал в гнев и наказывал людей необычными способами. У Эрика была убежденность в собственной правоте. У Эрика созрел план. Это Эрик достанет оружие, и сделает взрывные устройства, и будет калечить и убивать, и много чего еще. Они посеют ужас, далеко превосходящий ужас от их выстрелов. Их самое главное оружие – это телевидение. Эрик заглядывал далеко за пределы кафетерия школы «Колумбайн». Возможно, он убьет сотни, но мертвые люди, их расчлененные тела ничего для него не значили. Они всего лишь статисты – так не все ли равно? В представлении главные не они. Главными в постановке Эрика, которую можно будет лицезреть только один день, станут телезрители.

Парадоксом было то, что жертвы ничего не почувствуют. «А большинство зрителей даже ничего не поймут», – сетовал Эрик. Какая жалость! Но они почувствуют силу его руки, «если мы научимся делать бомбы с часовым механизмом и установим сотни таких бомб вокруг частных домов, дорог, мостов, зданий и заправочных станций». «Это будет как беспорядки в Лос-Анджелесе, как взрыв, устроенный террористами в Оклахома-Сити, как Вторая мировая война, как Вьетнам, как Doom, смешанные воедино. Может, мы даже заварим небольшой бунт или революцию, чтобы изгадить все так сильно, как только сумеем. Я хочу оставить миру неизгладимое впечатление о себе».

Фузильер отложил дневник. Ушел примерно час, чтобы прочитать его в шумной оркестровой комнате «Колумбайн» через два или три дня после убийств. Теперь он догадывался, с кем имеет дело – с психопатом.

«Я буду убивать», – написал Эрик. Почему? Его объяснения полны нестыковок. Потому что люди были дебилами? Но разве это могло заставить подростка убивать? Большинству читателей риторика Эрика показалась бы просто безумной.

Однако у доктора Фузильера реакция была прямо противоположной. Помешательству свойственно помутнение сознания. В том же, что написал Эрик Харрис, выражен холодный, рациональный расчет. Фузильер отметил про себя черты личности Эрика: обаятельный, бесчувственный, хитрый, умеющий манипулировать людьми, до смешного напыщенный и эгоцентричный, абсолютно не способный сопереживать. Перечень психопатических черт.

Следующие двенадцать недель Фузильер потратил на то, чтобы попытаться опровергнуть свою теорию. Он всегда подходил к проблемам именно так: разрабатывал гипотезу, а потом стремился отыскать любую доступную информацию, которая шла бы с ней вразрез. Проверял ее достоверность по сравнению с альтернативными объяснениями, старался каждое из них подкрепить самыми весомыми доводами, которые только мог найти, чтобы посмотреть, не рассыплется ли его первоначальная идея в прах. Если она выдерживала все эти испытания, значит, она верна. И догадка о психопатии подтвердилась.

Этот диагноз сам по себе не означал, что преступление раскрыто, но он заложил фундамент для этого. И через десять лет то, что совершил Эрик, ставило общество в тупик, потому что оно упорно пыталось оценить совершенное им с точки зрения «нормального» поведения. Эрик же не был ни нормальным, ни помешанным, ибо психопатия представляет собой третью категорию. Психопатические типы мозга функционируют не так, как у людей нормальных, и не так, как у помешанных, но они неизменно сходны между собой. Эрик убивал по двум причинам: чтобы продемонстрировать превосходство над другими и чтобы получить удовольствие.

Для психопата оба эти мотива имеют смысл. «Психопаты способны на такое поведение, которое нормальным людям кажется не только ужасным, но и непонятным, – писал доктор Роберт Хаэр, авторитет в области изучения психопатов. – Они могут мучить и калечить свои жертвы примерно с таким же чувством, какое мы испытываем, разрезая индейку для ужина в День благодарения».

Эрик рассматривал людей просто как некие сочетания химических элементов, обладающие раздутым чувством собственной ценности. «Все это просто природа, химия и математика, – писал он, – ты умираешь, сгораешь, растворяешься, испаряешься, гниешь».

Надо думать, психопаты приносили человечеству беды с самого начала времен, но мы до сих пор плохо их понимаем. В 1800-х годах, когда зарождающаяся наука психология начала классифицировать душевные расстройства, одна из групп никак не вписывалась ни в одну из выделяемых категорий. Каждое заболевание характеризовалось либо неспособностью здраво мыслить, либо инвалидизирующими расстройствами, такими, как парализующий страх, галлюцинации, голоса, различного рода фобии и так далее. В 1885 году был введен термин психопат, чтобы обозначить глубоко порочных злодеев, которые не являются душевнобольными, не страдают от галлюцинаций, не подвержены депрессии, а просто получают удовольствие, творя зло.