Дмитрий Пучков - Финляндия: государство из царской пробирки

«Таким образом, оказывалось, что подделку российских кредитных билетов, выпускаемых не государственным банком, а правительством, а равно подделку акций, облигаций, закладных листов российских общественных и частных банков, обществ и компаний, или нужно было признать вовсе не наказуемою, или же, что, с точки зрения государственных интересов России, представлялось ещё более невозможным, приходилось признать, что выражения “иностранное правительство” и “другое государство” объемлют собою как иностранные державы, так и Российскую Империю» [459] Таганцев Н. С. Высочайший Манифест… С. 13. .

Уложение не предусматривало ответственности за порчу публично выставленных российского флага или герба. Согласно § 1 главы I, финляндец, учинивший за границею преступление против Финляндии или финляндского гражданина, подлежал наказанию без всяких ограничительных условий, а учинивший такие же преступления против России и русских граждан наказывался только в том случае, если последует особое Высочайшее повеление о судебном преследовании виновного. Согласно § 2 той же главы, не финляндский гражданин, совершивший за границею преступление против России или русских граждан вовсе не подлежал наказанию. Таким образом получалось, что иностранец, убивший в Берлине русского и бежавший в Финляндию, оказывался в более выгодном положении, чем такой же преступник, бежавший в Данию, так как он не мог бы за такое деяние судиться в Финляндии и не мог бы быть передан для суда из Финляндии в империю [460] Там же. С. 13–14. .

Мало того, согласно Уложению, финляндские граждане, совершившие преступления на территории империи, должны были судиться в Финляндии. Профессор Таганцев иллюстрирует это следующим примером:

«Таким образом, финляндец, приехавший на лайбе с дровами в Петербург и обругавший, положим, своего покупателя, подравшийся в пьяном виде с соотечественником или пырнувший его со злости ножом, по тексту финляндского уложения мог быть изъят из-под действия наших законов и наказан в Финляндии по финляндским законам» [461] Таганцев Н. С. Высочайший Манифест… С. 17. .

Подобные правовые нормы ставили бы Россию в унизительно-подчинённое положение:

«Признать за такими лицами право ответственности по финляндским законам значит поставить Империю в такое же отношение к Финляндии, в каком стоят Турция или Персия к Европейским государствам» [462] Там же. .

Именно такие сцены мы нередко видим сегодня, когда питерская полиция с подобострастием наблюдает кураж очередного финского «водочного туриста», приехавшего оттянуться в город на Неве.

Наконец, третья группа претензий к финляндскому уголовному уложению заключалась в отмене им действия общеимперского закона 1826 года. Как справедливо отмечает Таганцев, «законам местным не присуща сила отмены законов общих» [463] Там же. С. 26. .

Кроме того, русский перевод текста Уложения был сделан крайне неряшливо. Помимо многочисленных курьёзов, типа «приговор о недостоинстве» или «опасный для жизни ударяющий предмет» , в ряде случаев шло прямое искажение смысла закона. Так, в русском переводе § 2 главы 2 было сказано, что заключение в смирительном доме «назначается не менее 6 месяцев и не свыше двенадцати» вместо «не свыше 12 лет» в оригинале, в § 1 главы 19 сказано «женатым» вместо «неженатым» , в § 2 главы 32 сказано «при особенно смягчающих» вместо «особенно отягчающих» . Всего в докладе комиссии Таганцева указывалось 62 неясно или неверно изложенных параграфов [464] Там же. С. 28–29. .

Подобная «небрежность» имела гораздо более серьёзное значение, чем кажется на первый взгляд. Дело в том, что порядок принятия законов для Великого княжества был следующим. Первоначально составлялся шведский текст, финляндский сенат делал с него русский перевод, который проверялся и исправлялся в статс-секретариате и затем передавался на Высочайшее утверждение. Получив таковое, русский текст юридически становился не переводом, а именно текстом закона, вполне равнозначным с шведским или финским текстом. Как отмечает Таганцев,

«одно такое изложение русского текста уложения, столь оскорбительное для государственного достоинства России, само по себе представляло уже вполне достаточное основание для приостановления введения в действие уложения» [465] Таганцев Н. С. Высочайший Манифест… С. 30. .

Интересно отметить, что одновременно с русским переводом финляндское уголовное уложение было переведено на французский язык, причём сделано это было очень грамотно и корректно. Впрочем, во французском переводе также имелась неточность. Дело в том, что, согласно финляндскому уложению, уголовная ответственность наступала с 15 лет. Однако дети в возрасте от 7 до 14 лет могли быть по решению суда подвергнуты телесному наказанию [466] Сборник постановлений Великого Княжества Финляндского. 1889. № 39. С. 7. . Сама по себе подобная воспитательная мера выглядит вполне разумной, однако категорически не вписывается в либеральное мировоззрение. Поэтому во французском переводе этот момент был убран. Очевидно, переводчики опасались, что если в Европе узнают о том, что малолетних финских правонарушителей секут розгами, то это может повредить образу Финляндии как просвещённой европейской страны, угнетаемой русскими варварами.

Итак, министр юстиции и главноуправляющий кодификационным отделом при Государственном совете представили Александру III подробную записку. Ознакомившись с ней, император 17 (29) октября 1890 года повелел образовать Особое совещание в составе министра юстиции, главноуправляющего кодификационным отделом, генерал-губернатора Финляндии и министра статс-секретаря Великого княжества [467] Таганцев Н. С. Высочайший Манифест… С. 6–7. .

В свою очередь, министр статс-секретарь по делам Финляндии написал объяснение, в котором пытался оправдаться, утверждая, что если в Уложение и «вошли постановления, дающие повод к указанному выше толкованию об отделении интересов Финляндии от интересов Империи и приравнения последней к иностранным государствам, то подобное толкование, не отвечающее, без сомнения, намерениям законодателя, может вытекать лишь из неудачного изложения сих постановлений» . Однако Александр III наивностью не страдал, о чём свидетельствует наложенная им резолюция: «Не думаю, что это так!» [468] Бородкин М. М. Справки о «конституции» Финляндии. СПб., 1900. С. 103–104.

1 (13) ноября была создана комиссия под председательством профессора Н. С. Таганцева. 15 (27) ноября комиссия представила свой доклад Особому совещанию, которое, рассмотрев подробно её выводы и согласившись с ними по существу, доложило, в свою очередь, Александру III. В результате Высочайшим манифестом от 1 (13) декабря 1890 года введение в действие уголовного уложения было отменено, и оно было возвращено для рассмотрения в финляндский сейм. При этом любители суверенитетов заранее ставились в рамки: