Ричард Престон - Война с вирусом Эбола [Как геномические исследования помогают сдержать распространение эпидемии]

Эти буквы, расположенные в определенной последовательности, в совокупности представляют собой набор инструкций, позволяющих вирусу, в конце концов, копировать самого себя, используя генетический аппарат пораженной клетки. Геном вируса Эбола, свирепствующий сейчас в Западной Африке, состоит, по недавним подсчетам, из 18959 букв, что немного, если сравнивать с другими ныне живущими организмами. У вирусов вроде Эбола, генетический код которых содержит РНК [а не ДНК. — А. А.], в процессе размножения [копирования наследственной информации. — А. А.] случаются ошибки, которые называются мутациями. В настоящий момент генетический код вируса претерпевает изменения. По мере того как вирус Эбола вступает во все более тесные отношения с нашим видом, вопрос о том, как именно мутирует вирус, для всякого человека, живущего на Земле, приобретает особое значение.

Правительственная больница Кенема в Сьерра-Леоне представляет собой множество приземистых, раскрашенных желтым и красным зданий из шлакоблоков с ржавыми металлическими крышами, растянувшихся по склону холма неподалеку от центра города Кенема. Как говорят медицинские работники, здесь всегда много больных и их близких. Сам город расположен в плодородной холмистой местности, по которой там и сям разбросаны мелкие деревни. В девяноста милях к северо-востоку от Кенема под углом примерно сто двадцать градусов сходятся границы Сьерра-Леоне, Гвинеи и Либерии. Прилегающая к этой точке территория и стала местом вспышки лихорадки Эбола. Больница Кенема десятилетиями существовала в виде специализированного блока на двенадцать коек, который назывался «Палата для больных лихорадкой Ласса, учрежденная в рамках исследовательской программы». Лихорадку Ласса вызывает вирус с таким же названием, который, по классификации вирусологов, является патогеном четвертого уровня — смертельно-опасным инфекционным заболеванием, для которого не существует ни вакцины, ни надежного лечения. В мае этого года главный врач программы Ласса, шейх Хумар Хан особое внимание уделял лихорадке Эбола, возбудитель которой, подобно Ласса, также является патогеном четвертого уровня и распространялся в Гвинее и Либерии, но сообщений о случаях в Сьерра-Леоне тогда еще не поступало.

23 мая в больницу поступила женщина с преждевременными родами. Анализы не выявили у нее вирус Ласса, но Хан заподозрил лихорадку Эбола. Как выяснилось, женщина побывала на похоронах знахаря, недавно вернувшегося из Гвинеи и умершего после попытки исцелить нескольких человек от лихорадки Эбола. Хан — специалист по вирусным геморрагическим заболеваниям, один из крупнейших в мире экспертов по лихорадке Ласса — распорядился взять у женщины анализы и поместил ее в палату с другими больными лихорадкой Ласса. О нем говорили как о человеке энергичном, охотно делившемся знаниями. Вирусологи-эксперты из нескольких американских исследовательских институтов поддерживали тесные дружеские отношения и с ним, и с его сотрудниками. Значительную часть своего времени Хан посвящал заботе о пациентах в больнице, людях, как правило, бедных. Очень немногие из них могли заплатить за лекарства, поэтому Хан покупал им медикаменты на свои деньги и кормил их, если в этом возникала необходимость.

— Надо есть, иначе не поправитесь, — говорил он.

Работая в палате с больными лихорадкой Ласса, Хан обычно надевал специальный защитный костюм, который в Кенема состоял из комбинезона, закрывающего голову капюшона из ткани тайвек, респиратора, пластикового лицевого щитка и очков, двух пар хирургических перчаток, одной пары толстых резиновых перчаток, резиновых сапогов и пластикового фартука. У больных лихорадкой Ласса случаются приступы и кровотечения, они, бывает, впадают в кому. Несмотря на превосходный уход, многие из них умерли. По вечерам Хан любил смотреть с друзьями по телевизору футбол, а устав от обхода больных, присаживался ненадолго в пластиковое кресло выпить банку спрайта и поговорить с окружающими.

В тот день, когда женщину после выкидыша положили в отделение Ласса, лаборант надел защитный костюм и отнес взятые у нее пробы крови в лабораторию. Анализы показали присутствие в них вируса Эбола. Желая убедиться, что он не ошибся, лаборант отправил результаты по электронной почте в лабораторию Гарвардского университета адъюнкт-профессору Пардис Сабети, у которой за несколько лет установились деловые и дружеские связи с участниками программы Ласса, в частности с Ханом.

Сабети — стройная, доброжелательная женщина лет сорока, она возглавляет лабораторию в Гарварде и геномные исследования вирусов в Институте Броуда Массачусетского технологического института и Гарварда. Специализируется на прочтении и анализе геномов организмов, в частности, занимается эволюцией вирусов — их изменением во времени и адаптацией к окружающим условиям. В свободное время Сабети сочиняет песни и поет соло в инди [5] Направление в альтернативной рок-музыке (сложилось в девяностые годы). -группе, носящей название «Тысяча дней», четвертый альбом которой вышел с запозданием, поскольку солистка была загружена основной работой в связи со вспышкой лихорадки Эбола.

Узнав, что это заболевание распространяется в Сьерра-Леоне, Сабети созвала коллег на собрание в так называемый штаб по борьбе с Эбола. Это светлое помещение с большим столом находится в Институте Броуда при Массачусетском технологическом институте. С распространением вспышки на все новые территории Сабети фактически возглавила группу ученых, встречавшихся регулярно в этом штабе для планирования мер, которые могли бы защитить население от вируса. Группа направляла своих представителей и передовое диагностическое оборудование в Кенема и Нигерию, чтобы местные медики могли быстро и надежно диагностировать лихорадку Эбола.

— Чем раньше распознаем Эбола, тем быстрее ее остановим, — сказала недавно Сабети. — Но важнейший вопрос заключается сейчас в том, как остановить эту беду.

В группе Сабети в ближайшее время планировали приступить к прочтению генома вируса Эбола. Все возможные лекарства, вакцины и диагностические процедуры существенно зависят от его генетического кода. Исследователи и прежде знали, что этот код меняется. Но может ли вирус Эбола эволюционировать быстрее, чем разработанные против него препараты? Откуда он вообще взялся? Возник ли он в одном человеке или в разных людях в разное время и в разных местах? Может ли он передаваться от человека к человеку еще легче, чем сейчас, и распространяться еще быстрее?

Сабети, посовещавшись с сотрудниками, составила план получения проб крови от людей, заболевших лихорадкой Эбола. Предполагалось прочитать геномы всех вирусов Эбола, обнаруженных в крови пациентов.

Читать дальше