Михаил Леонтьев - Крепость Россия: Прощание с либерализмом

2. В открытой экономике это принципиально невозможно.

3. Если мы не ликвидируем или хотя бы не сократим радикально это отставание, нас неминуемо в обозримом будущем ликвидируют как независимую страну и отдельную цивилизацию.

4. Следовательно, нам надо переходить к закрытой экономике. Это тем более актуально, что в сложившемся мировом порядке воспользоваться самыми сладкими плодами экономики открытой нам никто не даст.

5. Закрытая экономика может обеспечить потребные темпы роста, причем никакого возврата от рынка к госпланированию для этого не требуется. Ресурсами, которые обеспечат это, являются: а) огромный неудовлетворенный внутренний спрос, возникающий при политике импортозамещения; б) более либеральная экономика с более острой, чем на Западе, конкуренцией; в) более активное и эффективное администрирование, в том числе ограничение гигантских корпораций, как тормозящих компании средние, являющиеся источником самого динамичного роста, а также проведение регулируемых инвестиционных эмиссий.

6. Чтобы выстоять в противостоянии с Западом, избежать которого мы не можем, помимо смены экономической политики и для того, чтобы такая смена стала возможной и рабочей, нужна и существенная смена идеологии.

7. Основным инструментом такой смены является создание существенных отличий от Запада в разных сферах жизни, укладывающихся на определенный вектор и тогда становящихся цивилизационными барьерами. Такие барьеры сильно изменят весь менталитет нации.

8. Внешняя политика, кроме как в отношении небольшого количества дружественных стран, должна базироваться на значительной, хотя и неполной, изоляции от окружающего мира, в том числе на полном отказе от участия в многосторонних международных отношениях. Двусторонние отношения должны перейти на жестко прагматическую основу с полным отказом от общечеловеческих ценностей, как и вообще от всего, кроме своих интересов.

9. Все эти изменения в экономической, идеологической, внешней, а если понадобится, то и внутренней политике, взаимно усиливают друг друга. В совокупности они образуют концепцию «КРЕПОСТЬ РОССИЯ».

10. Эта концепция нужна на несколько десятилетий, чтобы выиграть очередную «холодную», а если придется, то и «горячую войну». После того как это произойдет и угрозы из пунктов 1–3 исчезнут, ее время, по крайней мере в изложенном здесь виде, пройдет.

Как же все это соотносится с реалиями сегодняшнего дня, а именно с основными направлениями российской политики и прогнозируемыми трендами ее изменения? А никак не соотносится, отличаясь по направлению на 180 градусов. Вот поставлена задача удвоить за 10 лет ВВП и вопреки мнению скептиков почти наверняка будет выполнена и даже слегка перевыполнена, причем без обмана. Только вот США (для примера) тоже уж процентов на 30 как минимум за это время подрастут, и станет наш ВВП составлять аж 1/16 от американского. Или, если так звучит благозвучнее, 1/8 от американского при расчете на душу населения. Но можно сказать и так: аж 1/40 от общезападного. И безвизового въезда в ЕС наши власти, наверное, добьются, и тоже без обмана, но это типичная ложная цель, на которую размениваются наши истинные интересы, зачастую даже не осознаваемые. Но, может быть, возможен паллиатив, некий поворот к вышеизложенной концепции в промежуточном, не столь жестком виде? Возможен, почему нет. Например, чему помешает провозглашение политики активного стимулирования импортозамещения? Вступлению в ВТО◦— ну и славно, вот Казахстан, с которого последнее время модно (и вполне справедливо) брать пример, провозгласил отказ от такого вступления. Все те товары, которые мы экспортируем, у нас покупали и при СССР, может, лишь в несколько других количествах◦— зачем же нам ВТО? Боязно или вообще кажется неправильным вовсе отказаться от многосторонних международных отношений и выйти из всех международных организаций◦— давайте выйдем для начала из Совета Европы с ее ПАСЕ◦— организации, вызывающей только брезгливость и занимающей к тому же совершенно откровенно антироссийские, даже русофобские позиции. Это ведь даже не евросоюзовская организация! Ну что нам за это будет? Германия и Франция пойдут на нас войной, бросив на прорыв эстонские и польские танковые армады? Перестанут закупать наш газ, который нечем заменить и который к тому же проплачен на несколько лет вперед? Да нет, только больше считаться с нами и уважать будут◦— не любить, конечно, но нас и так не любят, да и зачем нам, если вдуматься, их любовь? Так, может, есть шансы, что российское руководство так и поступит? Бог весть, конечно, но я таких шансов не вижу. На что же тогда надеяться? Только на то, что подмечено еще до меня◦— что главной движущей силой и истинным символом многовековой российской истории является не двуглавый орел, а жареный петух, клюющий в одно место. И уже очень недолго осталось ждать◦— нет, не клевка, а запоздалого осознания российской властью, что он уже произошел. Может, конечно, оказаться и слишком поздно◦— что ж, и тогда автаркизация будет делаться, но методами не рыночно-либеральными, предложенными в этой статье, а гораздо более привычными для нашей страны, причем несоизмеримо более жесткими и кровавыми, чем даже при Сталине, поскольку хуже исходные позиции. Если же окажется поздно и для этого, и исчезновение нас как независимой страны и отдельной цивилизации станет реальностью◦— значит, на то Божья воля; грехов у нас, увы, достаточно. …А все-таки приятно помечтать, как, скажем, лет через 10 спрашивает иностранный журналист у нашего какого-нибудь руководителя, какую реакцию на какое-то действие России он ожидает от госдепартамента США. И тот в ответ не начинает юлить, как сейчас, что мы, дескать, все делаем правильно, и даже не заявляет, что это не их дело. А недоуменно спрашивает: госдепартамента чего?

Почему у нас в экономике все плохо? Для ответа на этот вопрос, прежде всего, нужно спросить себя: «А действительно ли так все плохо?» Ведь официальные темпы роста вроде бы не самые плохие, можно сказать, вполне приличные. Приличные-то они приличные, только вот рост ли это или что другое◦— надо еще проверить.

Действительно, инвестиции в основной капитал российских предприятий чрезвычайно малы◦— и в этом смысле не очень понятно, откуда, собственно, этот рост может взяться. Теоретически что-то вкладывается в развитие сети экспорта энергоносителей и другого сырья, однако это довольно узкий сектор, и выигрыш тут довольно сомнительный (рост в этих секторах экономики, может, и есть, но нужен ли нам такой рост?). В связи с повышением экспортных цен на нефть может быть иллюзия общего роста, однако это именно иллюзия, которая может обернуться большими неприятностями. Действительно, по данным Госкомстата (как он там теперь называется?), за первые 11 месяцев 2004 года потребительская инфляция (которую нам и объявляет Минэкономразвития как ключевую цифру, характеризующую рост цен) составила 11%. Не будем спорить, хотя каждый человек, который ходит в магазин, понимает, что здесь имеют место явные манипуляции. Представим себе, что у нас есть группа из 10 тыс. человек, 9999 из которых живут на хлебе и картошке, а один регулярно покупает «Челси». Хлеб и картошка дорожают со скоростью 30% в год, а «Челси» в цене не меняется. Какая у них будет средняя потребительская инфляция? Но официальные данные по дефлятору ВВП составляют порядка 19%, а инфляция по оптовым промышленным ценам◦— около 28%. Не будем спорить, что таких разрывов в росте оптовых и розничных цен долго быть не может, и понятно, откуда такой рост потребительской инфляции в начале текущего года. Задумаемся только, какую из этих трех цифр Госкомстат использует для определения ВВП. Если вторую (дефлятор ВВП), то в промышленности рост за счет повышения цен составляет порядка 10%. И его нужно вычитать из формальной цифры ценового роста за год. Выросла ли наша промышленность за год на 10%◦— и если нет, то мы имеем реальное падение производства.