Андрей Константинов - Бандитский Петербург

По поводу развала «малышевского дела» уже рассказывалось выше, повторяться смысла нет. 12 сентября 1995 года под аплодисменты адвокатов Владислава Кирпичева оправдали вчистую… После отъезда за границу освободившегося Малышева авторитет Кирпича, безусловно, вырос в глазах городской братвы. Но, возвращаясь к тому самому процессу, стоит, пожалуй, упомянуть о следующем: через несколько месяцев после освобождения Кирпичева правоохранительными органами был арестован адвокат Полтинника в том процессе Владимир Терновский. Терновского задержали при попытке передать взятку в сто тысяч долларов от широко известного Дмитрия Якубовского для судьи Федора Холодова, который как раз и председательствовал в «малышевском процессе». Что там было на самом деле, была ли попытка взятки – летом 1998 года эти вопросы так и остались открытыми, дело, как водится, затянулось…

Кирпич неоднократно заявлял, что правоохранительные органы не простят ему его победы. Дядя Слава утверждал, что только в 1994 году на него было совершено два покушения, и оба раза стрелял снайпер (один раз это было тотчас после покушения на лидера «тамбовских» Владимира Кумарина 1 июня 1994 года). Только снайпер попался Кирпичу какой-то недоделанный – стрелял несколько раз, но попадал то в стойку машины, то в стену дома. В конце 1995-го и в 1996 году Кирпич жил в постоянном страхе, он менял свои квартиры буквально через несколько дней. Причем ходили слухи, что в каждой такой конспиративной квартире все равно раздавался телефонный звонок с приветом от Александра Ивановича Малышева. Поговаривали, что Малышев был очень недоволен тем, как Кирпич вел дела в «империи» в то время, как сам Александр Иванович сидел в тюрьме.

В начале 1996 года Кирпичева неоднократно предупреждали о возможных неприятностях и намекали на то, что он утратил чувство реальности. Похоже, что Полтинник и впрямь начал считать себя очень серьезным авторитетом. Дядя Слава пытался занять лидирующие позиции в Питере и с этой целью даже начал подтягивать в Питер казанских воров. Вообще с ворами у него были странные отношения – кто-то общался с ним, другие сторонились… Кирпич активно полез в «аптечные дела» и нефтебизнес, что не могло не обострить его отношений с москвичами и с курировавшими нефтебизнес «тамбовцами». Рассказывали, что весной 1996 года Кирпич имел серьезный разговор с Владимиром Кумариным, в ходе которого нетактично заметил: «А ты, Володя, не только руку потерял, но и голову, видать, тоже». При том что многие авторитеты давно уже не принимали всерьез высказывания Полтинника, всем было хорошо известно, как болезненно переживал Владимир Кумарин любое напоминание о полученном им в 1994 году увечье.

В начале 1996 года Кирпич уже не чурался и политической деятельности. По некоторым данным, он даже участвовал (оставаясь в тени) в кампании по выборам губернатора Петербурга в мае-июне 1996 года. Якобы у Полтинника состоялось несколько встреч с одним из наиболее перспективных кандидатов на этот счет. Рассказывали и о неоднократных плотных контактах Кирпича с неким господином Ашеровым, который, между прочим, являлся помощником не кого-нибудь, а самого спикера Государственной Думы Геннадия Селезнева. Стремительному росту известности Кирпичева (причем во всероссийском масштабе) способствовал трогательный сюжет в программе Александра Невзорова, в котором известный репортер величал Дядю Славу «старым пиратом» и в котором Кирпич получил возможность предстать перед миллионами россиян во всем своем великолепии.

Занятно, что после триумфа в суде в 1995 году Полтинник начал вдруг трогательно заботиться о своем имидже и репутации. Он даже подал иск на одно из петербургских издательств, выпустившее книгу «Преступный мир России». Дядя Слава был оскорблен тем, что его необоснованно назвали вором, бандитом и подручным Малышева, и желал «возмещения морального ущерба и упущенной выгоды в размере пяти миллиардов рублей». Однако в народном суде Ленинского района, который был столь лояльным к Кирпичеву, это до слушания так и не дошло, потому что за три дня до первого заседания 14 июня 1996 года Кирпичев был убит в клубе «Джой». Заведение это принадлежало в свое время нигерийскому бизнесмену Лаки Ийнбору, до тех пор пока его не застрелили в подъезде собственного дома, в Купчине. Любопытно, что еще в 1993 году Лаки даже собирал пресс-конференцию, чтобы опровергнуть слухи о том, что «Джой» якобы был открыт на малышевские деньги. В этом заведении Кирпич всегда чувствовал себя уютно и в безопасности. Он заезжал туда почти каждый день, чтобы выпить бокал белого вина. В роковой вечер Дядя Слава попивал в «Джое» традиционный стаканчик и разговаривал по радиотелефону. Киллер проник в бар через боковой вход, подошел к Кирпичеву и выстрелил четыре раза из пистолета. Одна пуля пробила Кирпичеву сердце, вторая и третья вошли в шею, четвертый выстрел пришелся в стену. Убийца беспрепятственно вышел из бара, сел в поджидавший его автомобиль и уехал.

В принципе, гибель Кирпичева была закономерна. О нем давно уже говорили, что Дядя Слава – не жилец. Несмотря на то, что место Кирпича в иерархии бандитского Петербурга было весьма спорным, его смерть многие средства массовой информации расценили как еще один эпизод войны за передел сфер влияния в городе на Неве. Сам же Кирпич неоднократно говорил о том, что его хотели устранить правоохранительные органы, в частности подпольная ментовская организация «Белая стрела» – этакий «эскадрон смерти», главной задачей которого была нелегальная ликвидация преступных авторитетов. Эта версия была достаточно популярной среди братвы низового уровня в Питере, однако солидные авторитеты относились к ней с явным скепсисом. Что же могло стать истинной причиной ликвидации Кирпича? Покойный вел настолько бурный образ жизни, что имел немало врагов и по своей коммерческой деятельности, и в чисто личных делах.

По одной из версий, в его устранении могли быть заинтересованы москвичи, пытавшиеся в тот период активно вторгнуться на питерскую территорию. В частности, информированные наблюдатели намекали на то, что влезание Кирпича в аптечный бизнес очень раздражало некоторых серьезных московских людей. Кирпичева предупреждали о возможных неприятностях, но он к предупреждениям не прислушался. А в Москве в 1996 году не принято было предупреждать дважды. Эта версия, правда, слегка ослабляется тем фактом, что на поминках по Кирпичу присутствовали в основном именно московские воры, которые кричали, что «поприжмут хвосты питерским».

По другим предположениям, Кирпичева могли «сделать» и свои, которых он просто утомил своим характером. Разлад в отношениях между Малышевым и Кирпичевым, собственно говоря, ни для кого не был секретом.