Андрей Константинов - Бандитский Петербург

Прекрасно говорящий чуть ли не на всех кавказских языках, Хасан долгое время жил в Краснодарском крае, где его очень уважали. В Кисловодске его считали чуть ли не теневым мэром, а в самом Краснодаре рассказывали, что таксисты могли бесплатно повезти того, кто, сев в машину, назовется гостем Дедушки.

Тем не менее, несмотря на всю «духовитость» Хасана, у него в Петербурге было достаточное количество противников, не учитывать которых он не мог и поэтому вынужден был периодически исчезать из города. Серьезные осложнения у Дедушки Хасана возникли в июле 1996 года, когда он был задержан сотрудниками питерского РУОПа в автомашине уже упоминавшегося Жоржа Авдышева. По официальной информации, Хасан был задержан с пистолетом ТТ и предполагалось, что он организовывал встречу Авдышева с предпринимателями-ассирийцами. При обыске на квартире Хасана обнаружили крупную сумму денег, от которой Усоян отказался, сказав, что это ментовская подстава. В то же самое время в Москве был задержан и сын Хасана. Будучи задержанным, Хасан вел себя по старому воровскому принципу: «Не верь, не бойся, не проси». Он не подал ни одной жалобы, хотя история с обнаружением у него пистолета выглядела, конечно, мягко говоря, сомнительно. Старые воры ведь практически никогда не берут оружие в руки… В рекордно короткие сроки за Хасана был внесен крупный денежный залог (около 100 тысяч долларов), и его выпустили на свободу. На некоторое время Хасан исчез из Питера, однако через некоторое время вернулся, поскольку в городе на Неве, где многие преступные лидеры «оторвались от братвы, заелись, высоко поднялись и зажировали», ощущалась явная потребность в его присутствии. Он был нужен как лекарство от беспредела. В повседневной жизни Дед Хасан всегда вел себя очень тихо и скромно, вообще он очень походил на государственного служащего средней руки. В Петербурге Хасана часто можно было встретить в клубе казино «Стардаст», где он также старался не привлекать к себе внимания. О Хасане рассказывали, что он всегда был противником наркоты – якобы он даже разорвал все отношения с родным братом, узнав, что тот подсел на кайф.

Летом 1998 года в Деда Хасана стреляли в одном кафе в Сочи. И несмотря на то, что покушение было безуспешным, оно вызвало большой резонанс в авторитетных кругах бандитского Петербурга, где многие именно с фигурой Хасана связывали надежды на сохранение пусть зыбкого, но мира в городе.

Принято считать, что в бандитском Петербурге существует еще одна сила, традиционно ориентированная на блатную традицию, – это так называемые «казанские». Однако с этими представителями бандитского мира Питера все обстоит далеко не так просто, и поэтому, несмотря на то, что мы уже рассказывали немного о «казанцах» в главе «Не верь, не жалуйся, не проси», о них стоит поговорить еще раз. У «казанских» есть несколько принципиальных отличий от других криминальных образований в Питере. Чтобы лучше представлять себе устройство их бригад и для более правильных оценок некоторых их действий, нужно обязательно обратиться к недалекому прошлому.

«Казанский феномен» проявился задолго до пресловутой перестройки и всеобщей криминализации российского общества. Еще в те времена, когда инспекции по делам несовершеннолетних во всех крупных населенных пунктах СССР считали своими главными показателями успехов в работе выявление и отправку на скамью подсудимых отдельных трудных подростков, промышлявших мелкими кражами, детские инспектора Казани столкнулись с явлением настолько непонятным, страшным и поражавшим своей организованностью, что они долго сами не могли его понять и правильно классифицировать. А на самом-то деле они столкнулись с одной из форм проявления организованной преступности, но поскольку в обществе развитого социализма говорить в открытую об оргпреступности было нельзя, то долгое время кошмар, ставший явью в миллионном городе, старательно скрывался. Однако известно (причем давно), что ни одна проблема никогда не решалась замалчиванием и деланием вида, что ничего не происходит, – болезнь прогрессирует, если ее не лечить…

В 1987 году, когда наступила пора гласности и перестройки, в казанских газетах, а потом и в столичных средствах массовой информации стали появляться статьи о так называемом «казанском феномене». Исповеди бывших группировщиков, отошедших от банд по разным причинам, а также рассказы пострадавших от действий братвы повергали добропорядочных граждан в шок и состояние паники. Казань была охвачена страхом, родители боялись за своих детей, в адрес правоохранительных органов посыпались обвинения в несостоятельности или просто в нежелании разогнать группировки и навести в Казани порядок. Органы вяло отбрехивались, заявляя, что они и так делают все, что могут, и что это вопрос не столько уголовного характера, сколько социального. И призывали навалиться всем миром на обрушившуюся на город беду. Навалиться всем миром не получилось, получился обычный российский бардак: часть работы возложили на комсомол (и это при том что почти все участники банд сами состояли в этой организации), были открыты многочисленные кружки, клубы, спортивные секции – все это делалось для того, чтобы оторвать подростков от улиц, заинтересовав их чем-то другим. В противовес группировкам, в Казани даже создали отряд «Каскад», возглавлявшийся несколькими ветеранами афганской войны, состоявший на 90 процентов из подростков. Однако к концу 80-х всем более-менее трезво мыслившим специалистам было ясно, что эти меры были не более эффективными, чем горчичники при лечении рака. Группировки стали слишком сильными и организованными, численность некоторых из них доходила уже до 500 бойцов, и все новые и новые мальчишки пополняли их ряды.

Нельзя сказать, что милиция совсем ничего не делала. Поскольку несовершеннолетние бандиты устраивали свои вечерние сборища, как правило, на территориях школьных дворов и детских садов или в хоккейных коробках, то милиционеры часто устраивали облавы в этих местах. Целые автобусы доставляли пойманных группировщиков до ближайших райотделов милиции, где их всех фиксировали – фотографировали и переписывали паспортные данные. Таким образом, в руках милиции с течением времени оказались почти полные списки членов группировок. Однако информацию о внутреннем устройстве организованных преступных группировок получать было крайне сложно, поскольку в среде бандитствовавших подростков реально действовал закон омерты – то есть закон молчания.

Обычные же люди, добропорядочные граждане, имели и вовсе весьма отдаленное и очень искаженное представление о группировках. В конце 80-х в одной из газет было опубликовано письмо 16-летней девушки, в котором она рассказывала о том, что никакой защиты от группировщиков нет, и делала вывод, что для того, чтобы ее не трогали, ей необходимо самой вступить в банду. Девушка явно не знала, что ни в одной бригаде нет представительниц слабого пола и что если она попытается предпринять какие-то практические шаги для вступления в группировку, то ее просто-напросто изнасилуют, и вся дальнейшая ее жизнь превратится в ад. В Казани в 80-х годах реально действовал так называемый закон, запрещавший парням ходить с недевственницами – они считались проститутками, и чтобы избегнуть очередного группового изнасилования, им приходилось появляться на улице только в сопровождении родителей. Многие из опубликованных в газетах того времени интервью с членами группировок больше всего напоминают упражнения авторов в жанре современной сказки. В печати постоянно появлялись рассказы о несуществовавших бандах и о придуманных лидерах. Для того чтобы Вы, Уважаемый Читатель, могли оценить масштабы группировочного движения Казани, пожалуй, стоит привести полностью список казанских группировок, многие из которых, кстати говоря, солидно представлены и в Петербурге.