Вячеслав Огрызко - Библиотечка «Красной звезды» № 11 (515) - Помнить, откуда родом

— Для «Красной звезды» приготовил вот эту, где я в военной форме, с безкозыркой на голове. Очень давний снимок. Но перед армией, флотом до сих пор чувствую себя все тем же курсантом, готовым без устали учиться у боевых друзей целеустремленности, верности, мужеству…

…Два десятилетия назад взошла над миром творческая звезда Евгения Нестеренко, народного артиста СССР, лауреата Ленинской премии, солиста Большого театра, профессора Московской консерватории. Нынче это певец воистину мирового масштаба; недавно после гастролей советского вокалиста в Испании тамошняя пресса с присущим ей темпераментом назвала Нестеренко «Шаляпиным наших дней».

— Слава на плечи не давит?

— По-моему, нормального, без «отклонений», артиста сейчас должно заботить не только и не столько собственное «я» и количество вызовов на поклон, сколько всеобщее, наше артистическое дело. А с ним еще далеко не все ладится. Краски я не сгущаю, отнюдь! Об этом говорилось на съездах композиторов, театральных деятелей, писателей, кинематографистов. Мое сердце, как вы понимаете, больше всего болит, когда разговор ведется о музыке. Ведь вы, договариваясь о нашей встрече, планировали именно такой разговор?

Да, тему нашего разговора мы с Евгением Евгеньевичем определили заранее. Но при этом он поставил одно условие. Поскольку беседа наша предназначалась для страниц центральной военной газеты, он просил сказать о тех, кто помог ему в самых первых шагах на сцене, а сделаны они были в 1955 году на военно-морском факультете (позже расформированном) Ленинградского инженерно-строительного института. Там, в курсантской художественной самодеятельности, обратил на него внимание заместитель начальника факультета капитан 2 ранга С. Кравченко, большой любитель искусства. Он доложил начальнику факультета инженер-полковнику В. Хохлову: так, мол, и так, есть у нас курсант, с пластинок разучивает оперные арии и поет их весьма привлекательно, надо бы оказать ему содействие.

Этих людей артист и поныне вспоминает с самыми добрыми чувствами. Так и просил написать: флотское добросердечие, забота командиров стали той основой, на которой взросло его певческое имя.

— …Мы уже говорили с вами, что с музыкой у нас в стране не все благополучно, — продолжает Евгений Евгеньевич разговор о наболевшем. — Вот вам информация к размышлению. В цифрах. Недавно был проведен опрос среди людей молодого и среднего возраста. Каждый второй из опрошенных считал, что надо больше передавать музыки по радио и телевидению. Но не обольщайтесь: 71 процент из них считает, что музыка нужна им только для того, чтобы отдохнуть и поднять настроение. Когда спросили, что же из огромных музыкальных богатств, накопленных отечественной и мировой культурой, они предпочитают, выяснилось: «лидеры» — «Горная лаванда», «Миллион алых роз» и т. п. И лишь три процента изо всего числа опрошенных сказали, что именно классическая музыка дает им духовный заряд, прибавляет жизненных сил, участвует в формировании их характера, взглядов.

— Евгений Евгеньевич, но на вкус и цвет, как известно, товарищей нет. Кому — «Лаванда», кому — «Вальс-фантазия» Глинки: и то, и другое — музыка, имеющая равные права, если станем обобщать…

— Правильно, равные. Но не такие, как получается на деле. Эти тонны лаванды и миллионы роз заполонили все радиоволны, телеканалы — какое же тут равноправие?

В этом месте мы с собеседником малость поспорили. Если, говорил я, в радиоконцерте по заявкам вместо «Аквариума» или Паулса, указанных в письме, пойдет квартет имени Бородина или Моцарт — что получится? В ответ последовало: а почему подавляющее большинство заявок падает именно на «Аквариум», а не на Моцарта? Да потому, сам отвечал на свой вопрос Нестеренко, что сначала по всем каналам пропагандируется «Аквариум» в ущерб Моцарту, умножая таким образом ряды тех, кто, кроме «легкой» музыки, и знать ничего не знает, а потом, ссылаясь на них, можно заявлять: народ, дескать, требует!

— Человека эдаким способом можно приучить жить легкой жизнью, — развивает мысль мой собеседник, — а можно воспитать его и по-иному. Для чего мы являемся на землю? Я так думаю: чтобы пережить все те богатые чувства, которыми одарила нас природа. Ученые не без основания утверждают: ребенок, родившийся без музыкальных задатков и даже без музыкального слуха, может приобщиться к музыке, если родители, воспитатели, учителя будут с ним заниматься. Что делается в этом направлении сейчас? Почти ничего, в детских садах и школах плохо поставлено музыкальное воспитание. Стоп: я сам себя опережаю. Сначала надо говорить о семье. Вы помните, конечно, как относились к музыке в семье Ульяновых?

Кто этого не знает! Личность вождя формировалась и под влиянием всесильного, великого искусства.

Но… Очень уж высок пример; выражаясь спортивным языком — планка поднята на рекордную отметку. Тогда, подумал я, слушая Нестеренко, стоит представить себе теплые сумерки где-то в маленьком городке — «штатском» или гарнизонном — с первыми звездами в безоблачном небе. Окна в домах по-летнему распахнуты. Всюду уже отужинали, малышам пора баюшки. И самое время услышать нежный голосок, напевающий…

— Да, вы правы, — поддерживает Евгений Евгеньевич, — современные мамы разучились баюкать своих ребятишек колыбельными. Да и редко уже услышишь из окон хоровое, традиционное для русского, российского дома пение. В армии оно живет: поют в строю, но в минуты отдыха — хором все реже; чаще один поет, подыгрывая себе на гитаре, остальные слушают.

Что касается, так сказать, семейного пения — явная наша с вами недоработка. Да, наша с вами: ведь вы, работники средств массовой информации, забыли второе, куда более значимое слово в вашем названии — и пропаганды , в том числе пропаганды культуры, пропаганды хорошего вкуса. А ведь это тоже идеология! Так вот, дома малыш не слышит пения. Не слышит даже колыбельной. Пойдет в садик, там в лучшем случае споет о том, как сидел в траве кузнечик. А уж о школе нужен сейчас серьезнейший разговор. Недавно я вычитал в газете ужасающую вещь: оказывается, на историю Великой Отечественной войны программа отводит мизерные часы. Изучение военной истории, как и приобщение к искусству, — это, я считаю, равнозначные категории. Ибо они из того основополагающего, что в конце концов называется одним словом — духовность. Духовность, понимаете? Без нее личность — калека. Ни к станку, ни к воинскому строю — вообще никуда не пригоден человек бездуховный.

— Резковато у вас получается, Евгений Евгеньевич… Вам могут возразить: в школе сейчас с малых лет человека приобщают, например, к кибернетике. Первоклашки у мини-ЭВМ колдуют: в век научно-технической революции куда денешься без компьютера?