Александр Севастьянов - Дело Тихонова-Хасис

Вместе с тем, связь «РО» с радикальными кругами также не была тайной за семью печатями. Тот же Горячев уделял внимание физической подготовке кадров, наняв бывшего (?) сотрудника спецслужб Егора Горшкова для обучения молодежи ножевому, рукопашному бою и т. п. Как стало известно из материалов дела, Илья регулярно поставлял Тихонову оружие, располагая такой возможностью. О том, что Тихонов силою обстоятельств оказался на нелегальном положении, он знал, но «стремный» статус друга его отнюдь не отпугивал. Напротив, такое сочетание возможностей друзей казалось принципиально единственно верным, открывало большие перспективы. Горячев посильно участвовал в конспирации Никиты, представляя его как «Романа» при знакомстве с тем же Горшковым (Никита занимался у него ножевым боем, конспектировал лекции по партизанской борьбе), с лидером калужского отделения «РО» К.П. Сапожниковым и др.

Все рухнуло в один день 5 ноября 2009 года. По рассказу Ильи Горячева, опубликованному в «The New Time», через два дня после ареста Никиты и Жени в его квартиру ворвалась группа захвата. «Меня отвезли на Петровку, там со мной разговаривал сотрудник ФСБ, который знал всю мою жизнь за последние два года в мельчайших подробностях. Еще два допроса состоялись через пять дней и в апреле. Все это время за мной велась слежка, все мои разговоры прослушивались. 20 апреля меня взяли прямо в кафе на Чистых прудах в присутствии огромного количества свидетелей. Отвезли в следственный комитет, допрашивали всю ночь. Это было не утром, как указано в протоколе и видно на видеозаписи — перед допросом часы перевел следователь Краснов. Допросу предшествовали 8 часов беседы обо всех аспектах моей жизни, тем более что при обыске в ноябре у меня из дома был изъят личный компьютер, там было предостаточно всякой разной информации… Никакого адского компромата там не было, но к каждому человеку можно подобрать ключик».

«Трамбовали» Илью, готовя к даче показаний, не следователь Краснов, а двое сотрудников ФСБ: «Мне были четко обрисованы две возможные перспективы: дать показания и выйти из кабинета, или отправится в Лефортово, где их даст кто-нибудь на меня. Первоначально по делу Маркелова я проходил как обвиняемый. Также мне предлагался „вариант“ Максима Базылева, который „покончил c собой“ на Петровке в СИЗО. Уже после показаний, которые я дал, меня попросили подписать бумагу о том, что на суд я не приеду, ибо опасаюсь расправы, что Никита Тихонов угрожал мне по телефону, и все свои слова я подтверждаю удаленно. Это они делали, понимая, что я могу отказаться от оговора Тихонова. Я заявляю: все что я сказал и подписал — не правда. Никита мне никогда не угрожал, никогда не говорил, что убил Маркелова, даже фамилию адвоката мы не обсуждали, хотя действительно встречались регулярно. Угрозы Хасис тоже полная ерунда. Ее фамилию я узнал из новостей после ее задержания. Хочу подчеркнуть, что показания я дал не потому, что меня напугали тюрьмой. Я понимал, какие последствия вызвал бы мой арест для моей организации, сколько бы было необоснованных арестов. ФСБ планировало создать масштабный националистический заговор и спихнуть на нас не только убийство Маркелова, но и многие другие преступления».

Как выразилась «Новая газета» по данному поводу, «Горячеву хватило то ли ума, то ли смелости следствию все рассказать — под видеозапись и собственноручно». На самом деле Горячев врет и в показаниях, и в отказе от показаний, и в комментариях к отказу, и в отказе от отказа (см. ниже). Он умалчивает о важном.

Почему Горячева арестовали в том же ноябре 2009 года, что и Никиту, проводили у него обыск? Потому что он с самого начала был в детальнейшей разработке ФСБ. Тот же полковник В.В. Шаменков в той же справке-меморандуме написал обоснование заодно и на арест Горячева. Оснований для этого было немногим меньше. Из материалов прослушки и его собственноручных показаний мы знаем, что он, во-первых, доставал боеприпасы для Тихонова, а во-вторых — заказывал ему пистолет для своего знакомого. Горячев, при честном ведении следствия, должен был бы, как минимум, сидеть вместе с Тихоновым. А скорее — вместо Тихонова, ибо назначить его убийцей можно было с тем же успехом. Выдавливая из него показания на Никиту, следователь, оперативники и гэбист Владимир Владимирович именно так ему и заявляли, именно этим грозили.

В результате этих угроз Горячев дважды (9 ноября 2009 г. и 20 апреля 2010 г.) дал показания, якобы Тихонов и Хасис признались ему каждый по отдельности в совершении убийства Маркелова и Бабуровой (т.15 л.д.15–26, 33–45). Этим признанием они, якобы, пытались его припугнуть, оказать на него давление и заставить сойти со стези легального русского сопротивления и обратиться к подпольной деятельности. Под протокол Горячев заявил, что сдает друзей, так как опасается за свою жизнь, поскольку Тихонов и Хасис напрямую угрожали ему расправой, как с Маркеловым: «Путь борьбы — он только один, это радикальный подпольный террор, целью которого является окончательная революция. Твоя легальная деятельность никому не нужна. Поэтому, если ты не будешь нам подчиняться, придется тебя так же физически устранить, как Маркелова и Бабурову». И он «воспринял это как угрозу, очень испугался».

Для каждого, кто знаком с реалиями Русского движения, сказанное — несусветный бред и «липа». Тихонов, как сказано, изучал опыт ИРА — ирландских партизан, борцов за независимость, считал этот опыт передовым, знал, что они достигли успеха лишь в закулисной смычке с легальной партией. И уже по одной этой причине никак не мог исключать легальный путь и сводить все к экстремизму. Скорее можно поверить в договор о разделении труда при полной и тайной координации: Никите — подпольная, Илье — легальная работа. Да и в материалах прослушки Тихонов по-доброму отзывается о друге буквально накануне ареста. Но для суда и присяжных эта «липа» сошла за правду.

Между тем, в материалах дела содержатся сведения, полностью опровергающие версию Горячева: это записанный прослушивающей аппаратурой, установленной в съемной квартире Тихонова, разговор Никиты по скайпу с неустановленным мужчиной, своим, судя по всему, старым соратником по «Объединенным бригадам».

Сравним показания Горячева с расшифровкой разговора.

Горячев: «Фамилия Маркелова всплыла в нашем общении с Никитой Тихоновым примерно месяц назад, в начале октября 2009 года. Встреча происходила по его [Тихонова] инициативе. Как всегда, он позвонил мне с таксофона и вызвал на встречу. Я приехал, мы встретились, и у нас произошел вербальный конфликт по поводу того мероприятия, которое мы готовили на 4 ноября 2009 года. На 4 ноября мы готовили большой открытый концерт музыкальных групп “Коловрат” и “Хук справа”. Противоречие заключалось в том, что Никита считал этот путь неправильным, называя его легальным. То есть, легальный путь развития — это компромисс, и он отвлекает людей от борьбы с системой» (т. 15, л.д. 20). Уговаривая Горячева расстаться с «легальным путем», Тихонов, якобы, и припугнул его судьбой Маркелова, открыв Горячеву, что сам являлся исполнителем убийства.