Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

Так получилось, что я был хорошо знаком с первым киргизским президентом Аскаром Акаевым. Единственный киргизский ученый с мировым уровнем, настоящий интеллигент, великолепно знающий как русскую, так и зарубежную литературу, этот человек резко выделялся на фоне других политиков региона, был, без сомнения, «белой вороной». Мое знакомство с Аскаром Акаевым достаточно симптоматично.

В начале 90-х я был на пресс-конференции киргизского президента в Москве, где он рассказывал о великолепном положении русскоязычных в республике. Увы, это не соответствовало действительности — славяне массово уезжали из страны. В своей статье я вначале процитировал киргизского президента, а потом описал реальную ситуацию в республике. На следующий день мне позвонили из киргизского посольства: «Аскар Акаев приглашает вас на свою подмосковную дачу. Он очень нуждается в вашем совете».

Дача Акаева совсем не походила на президентский дворец — это был небольшой добротный деревянный дом. В прихожей стояло несколько пар лыж, все было по — домашнему, очень уютно. Выяснилось, что еще с ленинградского студенчества Аскар Акаев любит лыжные прогулки по зимнему лесу.

Киргизский президент встретил меня в тренировочном костюме.

— Игорь, все что вы написали — правда. Да, русские уезжают, хотя я и делаю все возможное, чтобы они остались, — наливая мне в пиалку чай, сказал Аскар Акаев. — Вы поймите: Киргизия — глубочайшая провинция. Нам очень не хватает знаний. Вот вы бы взяли и написали нам концепцию национальных отношений. У меня есть идея привлечь в республику специалистов из России, Европы, США — нам очень нужны грамотные люди.

Как сказал мне тогда Акаев, сложный национальный состав Киргизии очень взрывоопасен, и одной из главных задач правительства должно быть создание механизма, предотвращающего возникновение межэтнических конфликтов.

В итоге киргизский президент создал (увы, без моей помощи) концепцию межнациональных отношений «Кыргызстан — наш общий дом», и худо ли бедно, но она действительно работала. По крайней мере, при нем, в отличие от тех, кто пришел ему на смену, столкновений на национальной почве не было.

После посиделок на подмосковной даче я неоднократно встречался с Аскаром Акаевым в Киргизии. Во время каждой из таких бесед я искренне восхищался совсем «не царской», очень интеллигентной манерой поведения моего собеседника, и в то же время ловил себя на мысли, что киргизский президент выглядит все более усталым и даже растерянным.

Грусть Акаева была объяснима. Его идеалистические начинания плохо приживались в местном «климате». Дело в том, что киргизский лидер стремился построить в своей республике классическое демократическое государство, «среднеазиатскую Швейцарию», как писали журналисты. Такой путь был уникален для среднеазиатского региона.

Правда, в начале 90-х годов прошлого столетия в соседнем с Киргизией Таджикистане той же целью вроде бы руководствовались и местные «демократические» силы, пошедшие на странный союз с исламистами. Однако их кандидат в президенты, кинорежиссер Давлат Худоназаров, по своей интеллигентности и наивному идеализму напоминавший Аскара Акаева, выборы проиграл. В республике началась долгая и кровавая гражданская война, окончившаяся установлением в Таджикистане откровенно авторитарного кланового режима.

Киргизия первоначально казалась вроде удачливее. В стране существовала реальная многопартийная система, местные журналисты действительно говорили и писали то, что думали, действовало множество НПО, в том числе и зарубежных.

Аскар Акаев пытался создать в республике максимально комфортные условия для иностранного капитала и таким образом «протолкнуть» республику на мировой рынок. О серьезности этих намерений свидетельствовало, например, то, что крупнейшее киргизское золотоносное месторождение Кумтор было отдано на разработку канадской компании.

Увы, «среднеазиатской Швейцарии» не получилось. Выяснилось, что ни свобода слова, ни даже привлечение иностранного капитала не в состоянии сделать в одночасье Киргизию процветающим государством.

После распада СССР уровень жизни в Киргизии — впрочем, как и в соседних среднеазиатских государствах — катастрофически упал. По-другому в государстве, бедном природными ресурсами и с неквалифицированными трудовыми ресурсами, быть и не могло. Но киргизы этого понять никак не хотели, и с их точки зрения во всем был виноват только Акаев. Тем более, первого киргизского президента, действительно, было в чем упрекнуть.

Сам Акаев был бессеребренником, но вокруг воровали все, включая его родственников. Киргизский президент просто не мог в одночасье изменить свой народ: в республике процветали клановость, коррупция. Не выдержавший столкновения с реальностью бывший ученый все чаще искал утешения в спасительной бутылке.

В конце концов в киргизском президенте разочаровался и Запад. При явной помощи США — американское посольство в открытую субсидировало как оппозиционную прессу, так и саму оппозицию — произошла перешедшая в погромы «тюльпановая», или «урючная», революция. Вряд ли в Белом доме представляли, какого джинна они выпускают из бутылки… С момента свержения Акаева ситуацию в республике можно охарактеризовать одним словом — хаос.

Я часто бывал на митингах в постакаевской Киргизии и могу с уверенностью утверждать, что большинство демонстрантов (часто пьяных) даже в общих чертах не могли объяснить, против чего они протестуют.

Группа киргизов на земле, захваченной у узбека

Впрочем, значительная часть из них бунтовала попросту за денежное вознаграждение. В республике даже была популярна шутка: «Новая туристическая услуга для иностранцев: “Хотите посидеть в президентском кресле — нет проблем! Заплатите несколько десятков тысяч долларов, и мы специально для вас организуем небольшую революцию!“»

Захват собственности люмпенизированной толпой, руководимой уголовными авторитетами, стал почти рутинным явлением в послеакаевской Киргизии. Впервые это киргизское «know-how» опробовал житель Нарынской области Нурлан Мотуев, «приватизировавший» с односельчанами государственное угольное месторождение. По его мнению, оно должно было принадлежать сельчанам, так как «находится на их землях».

Группа киргизов на земле, захваченной у узбека