Дмитрий Пучков - Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией

Впрочем, стоит приглядеться к тому, что сегодня принято именовать «пропагандой». Вновь обратимся к политологической литературе, где сказано, что пропаганда [22] От лат. propaganda – подлежащее распространению. — это «распространение политических, философских, научных, технических знаний, художественных и др[угих] идей с целью их внедрения в общественное сознание и активизации людей к практической деятельности; в более узком смысле — политическая или идеологическая п[ропаганда] с целью формирования у широких масс определенного мировоззрения» [23] Мельник В. А . Указ. соч. С. 448. . Понятно, что пропаганда и агитация идут, образно выражаясь, рука об руку в любом политическом процессе. Более того, без этого вряд ли можно достичь каких-либо целей. Что связывает два этих понятия? Ответ находим в одной из работ В. И. Ленина, где он рассуждал о необходимости создания партийной газеты в начале XX века. Классик политической теории и практики указывал, что «газета не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор» [24] Ленин В. И . С чего начать? // Партийная организация и партийная литература. – М.: Политиздат, 1969. С. 8. . Вождь мирового пролетариата отчетливо видел теснейшую взаимосвязь агитации и пропаганды с их организующим воздействием на массовую аудиторию. Причем не только видел и сознавал, но и реализовывал в российской дореволюционной действительности, настойчиво и изобретательно. Тем самым фактически формируя сеть горизонтальных коммуникаций, по которым распространялась нужная для агитации и пропаганды информация. Политико-социальные итоги данной информационной деятельности известны — это Великая русская революция 1917 года.

Стоит, однако, вернуться из прошлого в настоящее, чтобы узнать, как сегодня реализуется пропаганда путем применения манипулятивных технологий с использованием информации. Не будет лишним охарактеризовать особенности современной пропаганды, в которой западные медиа обвиняют Россию, ее СМИ и журналистов [25] Достаточно обратиться к теме преследований и давления на руководство и сотрудников телеканала «Russia Today» со стороны властей США, вплоть до угрозы судебного преследования. : замечая в чужом глазу соломинку, они не видят бревна в собственных информационных «очах». Это значит одно: говорить об объективности информации в такой ситуации — все равно что утверждать, будто все западные СМИ свободны, имеют ни от кого и ни от чего не зависящую редакционную политику.

Критический взгляд на данный тезис был всегда характерен для западных специалистов по агитации и пропаганде. Особенно если речь шла об идеологическом и информационном противостоянии, получившем название холодная война. Генезис такого отношения восходит к политическим реалиям рубежа 1940-х — 1950-х годов, когда в США была развернута настоящая «охота на ведьм», то есть преследование людей левых взглядов. Именно тогда началось теоретическое закрепление принципов манипулирования и воздействия на массовое сознание. Одним из главных действующих лиц в этом процессе оказался Пол Лайнбарджер, чью книгу «Психологическая война: Теория и практика обработки массового сознания» перевели на русский язык и издали в СССР более полувека назад.

Американский теоретик психологической войны не строил иллюзий относительно возможной объективности и правдивости используемой в агитации и пропаганде информации. Он справедливо указывал, что в условиях войны действуют (или должны действовать) иные механизмы трансляции информации аудитории. Проще говоря, в подобных эксцессных условиях действуют правила пропаганды. «Почти вся эффективная пропаганда — неважно какая — правдива. Просто она использует правду выборочно» [26] Лайнбарджер П . Психологическая война: Теория и практика обработки массового сознания. – М., 2013. С. 178. .

Здесь уместно вспомнить и о концепции Джозефа Овертона, которая сейчас называется теорией Окна возможностей и носит имя заокеанского исследователя. Согласно ей, для каждой проблемы в обществе существует так называемое «окно возможностей», некая умозрительная рамка, в пределах которой в общественном сознании легализуется идея, которая до вывода ее в публичный дискурс считалась немыслимой. Но, помещенная в Окно возможностей, она как бы получает «право гражданства» в публичной и — главное — информационной сфере. История с укрофейками в исполнении сотрудников Lenizdat. ru — яркий пример того, как этические нормы журналистской деятельности игнорируются, исходя из якобы профессиональных посылов и установок на определение степени правдивости информации.

Сам Овертон выражал резко критическое отношение к подобным глобальным информационным технологиям, негативно действующим на массовое сознание, тогда как его соотечественники спешили не только разработать, но и реализовать на практике куда более опасную и вредоносную концепцию ведения нового типа войны, получившей название «сетецентричная война» (Network Centric Warfare), хотя правильнее было бы говорить «сетецентричный способ ведения войны». Идеологами новой концепции выступили вице-адмирал ВМФ США Артур Цебровски и эксперт Министерства обороны США Джон Гарстка. Они не скрывали направление главного удара, который после внедрения подобного концепта в структуру вооруженных сил Америки планировался к нанесению. Сегодня результат этого «удара» в рамках теории «сетецентричной войны» очевиден.

Система российских СМИ вынуждена противостоять хорошо продуманным, систематическим и массированным атакам превосходящих «информационных сил противника». Они осуществляются там, где происходит обмен информацией, передача решений командира, ведется контроль за сферой реальных событий и за тем, как она отражается в виртуальной реальности. В борьбе за информационное превосходство это «основополагающий плацдарм». Более того, разработчики данной теории считают, что информационное превосходство характеризует состояние информационной сферы, когда одна из сторон получает «превосходящие информационные позиции».

Если вспомнить «Азбуку медиа» Норберта Больца, его утверждение о том, что «постоянно ведется борьба за дефицитнейший ресурс — внимание» [27] Больц Н . Азбука медиа. – М.: Европа, 2011. С. 17. , звучит очень актуально и справедливо в нынешнем контексте. Более того, став невольным участником и свидетелем абсолютно новой для себя геоинформационной ситуации, в медийном противостоянии 2014–2017 годов российское общество успешно вырабатывает собственные защитные механизмы.

В парадигме конфронтации современного медийного пространства одним из существенных вопросов, дебатируемых в профессиональной журналистской среде и шире — в обществе, стал вопрос о достоверности информации. Он был и остается сегодня диалектически и неразрывно связан с воздействием этой самой информации на аудиторию. Фейки, ранее существовавшие как экзотические, на грани анекдота, в виде примеров недобросовестной и непрофессиональной работы журналистов и медиа, не только стали множиться в геометрической прогрессии по экспоненциальной модели роста, но и приобрели качественно иной статус. Они трансформировались едва ли не в доминирующий формат пропаганды и контрпропаганды. А в политической сфере фейк как способ презентации оказался максимально востребован и внедрен в практику СМИ всех типов и видов, не говоря об их национальной принадлежности, форме собственности, политической ориентации и характере отношений с властью. Возникли даже интернет-ресурсы в России и на Украине, целью деятельности которых стало обнаружение и разоблачение фейков. Но нужно констатировать, что таких проукраинских и прозападных сетевых структур больше, чем пророссийских. Выход из положения был оперативно найден: к разоблачению фейков «с той стороны» подключились журналисты, обозреватели и ведущие федеральных телеканалов России.