Дмитрий Пучков - Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией

Данный научный вывод можно сформулировать в виде парадокса: каково телевидение, такова и жизнь. Хотя логика опирается на зеркальное отражение приведенного постулата, выраженное во фразе: какова жизнь, таково и телевидение. Многое в проблеме адекватности восприятия эфирного продукта зависит от первоначальной установки деятелей СМИ. И коль скоро она ориентирована на соответствующее воздействие на массовую аудиторию, легко предположить, что на практике к реализации такой модели будут приложены необходимые творческие и организационные усилия.

Здесь можно говорить не только об аудиторных ожиданиях, но и о профессиональном восприятии реальных событий журналистом, интуитивно откликающимся на то, чего от него ждет публика. Последняя явно надеется получить яркие, острые и незабываемые ощущения по принципу «Правду! Ничего, кроме правды!» Журналист откликается на аудиторную установку, выбирая роль из предсказуемого набора медийных масок: «ниспровергатель основ», «разоблачитель», «честный и неподкупный борец за справедливость» и т. п. Классический пример такого ролевого вживания в профессию — судьба А. Г. Невзорова, не имеющего не только журналистского образования, но и высшего образования как такового.

Фильтром для некритической трансляции негативной информации через СМИ с включением «человеческого фактора» в лице журналистов может и должен стать разум, интеллект. В упомянутых исследованиях Гербнера было доказано, что интенсивность эффекта культивации определяется образованностью зрителей: чем выше уровень образования зрителя-индивидуума, тем меньше его сознание подвержено воздействию негативного образа реальности, который формируется телевидением. В американских исследованиях данной проблематики был даже изобретен и введен в научный обиход «коэффициент враждебности мира».

Там, где знания и анализ оказываются не востребованы ни журналистами, ни аудиторией, возникает тяга к наглядной демонстрации всего набора криминальных деяний и их последствий: убийства, трупы, изнасилования, ДТП и их жертвы, попытки суицида и прочие явления ненормальной, «черной» стороны жизни. Она достаточно легко поддается форматированию [53] В свое время известный российский продюсер, создатель сериала «Улицы разбитых фонарей» А. П. Капица жаловался автору данного исследования, что его теледетище переживает трудные времена из-за отсутствия оригинальных сценарных идей и сюжетов. «Ведь у меня действуют сотрудники “убойного” отдела, – пояснял продюсер. – А это значит, что им приходится расследовать исключительно убийства. В криминалистике же известно только 26 способов лишения человека жизни. Вот и ломай голову, какое очередное насильственное преступление изобрести, чтобы снять новую серию» // Из личного архива автора. Май 2004 года. . Создается устойчивое впечатление, что журналисты только и ждут, чтобы где-нибудь «объявился» насильник, маньяк или педофил. Достаточно вспомнить, как в последние годы одним из доминирующих информационных трендов в практике отечественных СМИ стали репортажи и сюжеты о пропадающих детях. Естественно, вслед за бульварными изданиями тему подхватили телевизионные программы. Но тренд достаточно быстро сошел на нет, поскольку экстраполировать и интегрировать каждую из череды непохожих друг на друга историй в общую историю про маньяков не удалось. Манипуляция сознанием публики, находящейся у телеэкранов, растворилась в медиапространстве.

Однако деятели нашего родного телевидения не сдаются, они не сидят в своих уютных офисах сложа руки. Идет активный поиск новых приемов и форматов для усиления визуальной и информационной привлекательности телеконтента. Особенно часто взоры тех, кто ответствен за креатив, направлены в сторону Сети — пространства новых способов и методов организации видеоконтента. Данное обстоятельство объясняет, почему home video стало востребованным источником видеоинформации для тележурналистов.

Большинство людей, продолжающих смотреть телевизор, внимая информации, которую доставляет сие «окно в мир» на дом, наверное, уже не могут не замечать, что в выпусках новостей, аналитических программах и даже ток-шоу все чаще появляются туманные и размытые видеокадры. Кроме собственно размытости, их отличает непродолжительность и особое вертикальное каше (блок), затемняющее левое и правое поля презентуемого изображения. Обычно такие «иллюстрации» сопровождает соответствующая надпись, указывающая на сетевой источник или ресурс, либо закадровый текст, что «картинка» предоставлена тем-то и тем-то из личных архивов.

Так в практику современной тележурналистики явочным порядком вошел удивительный феномен под названием home video (HV), что дословно переводится на русский язык как «домашнее видео». Любительский статус таких иллюстраций в комментариях не нуждается. Однако стоит заметить, что если на рубеже веков явление HV народу на телеэкране было редкостью и его использование оправдывали отсутствием нужных видеокадров, словно извиняясь за непрофессионализм авторов, то в нынешних темпах ускоренной подготовки телепрограмм и резкого сокращения временной дистанции между событием и телерассказом о нем HV превратилось для тележурналистов в постоянный и привычный источник видеоиллюстраций. То, что недавно считалось из ряда вон выходящим случаем, трансформировалось в систему.

Полезно разобраться в причинах этого явления. Первая и очевидная — желание обойти эфирных соперников в скорости доставки оригинального и сенсационного видеоконтента потребителю в паре с жаждой эксклюзива как конкурентного преимущества. Одна русская поговорка гласит: «Ради красного словца не пожалеет и отца». Правда, глагол «жалеть» стоит использовать в данном контексте исключительно во множественном числе, ибо мода на HV докатилась и до федеральных телевещателей.

Еще одна причина тотального распространения кадров-«частников» — углубляющаяся депрофессионализация участников подготовки и выпуска телеконтента, многие из которых не готовы трудиться на большой скорости, в условиях лимита времени, видимого отсутствия источников и поставщиков видеоинформации. Данное обстоятельство, в свою очередь, провоцирует журналистов не использовать оригинальные видеоматериалы и кадры из архивов телеканала, а привлекать нечто принципиально иное — по смыслу, формату и по тому, насколько «взаправду» на IT-гаджет зафиксировано некое происшествие. Тем самым усиливается то, что в дипломатии принято называть мерами доверия. В данном случае — для телезрителей.

Подобное видеоиждивенчество со стороны деятелей телевидения чревато, с одной стороны, усилением манипулятивных способов воздействия на потенциальную аудиторию, так как зритель, видя HV-иллюстрацию, склонен испытывать к ней доверие (все снято по-настоящему, как не поверить своим глазам!?). С другой стороны, такая практика расхолаживает репортеров и ведущих обозревателей, которые с пониженным градусом стремления к истине ищут возможность снять собственные видеоматериалы для оперативного репортажа. Аргумент, что съемочная группа телеканала может не успеть вовремя прибыть на место событий, сродни оправданию школьника, который на вопрос учителя, почему он опоздал на урок, отвечает: «Потому что проспал».