Дмитрий Пучков - Как нас обманывают СМИ. Манипуляция информацией

Понятно, что в эпоху информационного релятивизма вопрос о правде как оценочной категории в профессиональной деятельности журналистов и тем более в работе СМИ в целом и в частности остается открытым. Поэтому так важны не только юридические, но и этические основы журналистской деятельности: правда должна быть категорией абсолютных, а не относительных суждений, не меняющей содержание в зависимости от политического, социально-психологического, экономического или исторического контекста. В фильме «Две строчки мелким шрифтом» (1982) режиссера Виталия Мельникова главный герой, по профессии историк, в дискуссионном запале с высоким партийным чиновником вспоминает фразу В. И. Ленина: «Правда не должна зависеть от того, кому она будет служить». На что в ответ слышит: «Правда всегда одна». Понятно, что в тех политических условиях правда была неким информационным абсолютом, и эту модель отношения к ней удавалось сохранять в СМИ ценой значительных манипуляций и ограничений. Но когда запреты рухнули вместе с советской политической системой, выяснилось, что исчезли не только правовые, но и этические параметры, с помощью которых можно измерять и оценивать парадигму правды как генеральный тренд в деятельности постсоветских медиа.

Более чем четвертьвековой этап развития отечественных СМИ под ложно понятым девизом «свободы слова» породил кризис доверия к медийной деятельности и статусу журналиста как носителя истинных ценностей и знания. Во многом сами субъекты информационной деятельности спровоцировали подобное отношение, используя некорректные, неэтичные, а иногда и противозаконные методы и принципы работы с информацией. На практике долго реализовывался гегелевский принцип: «Если факты не соответствуют теории, тем хуже для фактов».

Персональный произвол журналистов применительно к информации привел не только к репутационному кризису в отношениях общества и медиа, но и вынудил последних активно задействовать на практике принципы обращения с информацией, которые в новом веке в своей совокупности получили справедливое определение «фейковой журналистики». Иногда можно встретить и другое выражение — «журналистика неправды». Впрочем, на данный момент в ходу, как мы убедились, термин «постправда».

Автору этих строк не один раз доводилось и в научной среде, и среди студентов, и в профессиональных сообществах излагать свои теоретические взгляды на обозначившееся явление в СМИ. Однако коль скоро в этой книге идет речь о манипуляции информацией и обмане со стороны медиа, стоит для начала обозначить суть проблемы и пояснить феномен фейковой журналистики (или журналистики фейков).

Тотальность фейка в современном медиапространстве выглядит настолько очевидной, что пришло время перевести обсуждение возникающих издержек в работе СМИ из плоскости практики на более высокий теоретический уровень. Наиболее употребительная сфера применения термина — сетевые ресурсы, от интернет-порталов до сайтов традиционных СМИ. Фейк как явление информационной сферы имеет прямое отношение к такому глобальному явлению, как шоу-цивилизация, имитирующая действительность путем создания виртуальной реальности в электронных СМИ, а также в Сети. Идентификация новости, информации, события как фейка в журналистской практике означает потерю доверия к нему потенциальной аудитории.

Показательна история проникновения слова в научный и теоретический обиход журналистики. Так, в книге И. И. Романовского «Масс-медиа: Словарь терминов и понятий», выпущенной в 2004 году, встречается лишь термин «фейкеры», что в интерпретации автора означает «поставщики компрометирующих, неприличных фотофальшивок (особенно известных, знаменитых лиц)» [9] Романовский И. И . Масс-медиа: Словарь терминов и понятий. — М.: Изд-во Союза журналистов России, 2004. С. 380. . В том же году был издан англо-русский словарь Л. М. Земляновой «Коммуникативистика и средства информации», где термин «фейк» (fake) отсутствует. Зато есть перевод словосочетания fake report — «сфабрикованное сообщение с искаженными и недостоверными фактами» [10] Землянова Л. М . Коммуникативистика и средства информации: Англо-русский толковый словарь концепций и терминов. — М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 125. . Появление таких терминов Л. М. Землянова увязывает с влиянием рекламного бизнеса на новостной сегмент СМИ. И в этом же разделе появляется термин fake news report — «псевдоновостной формат, изложение рекламных сообщений в форме новостных блоков» [11] Там же. . Затем следует вывод о причинах фиксируемого формата: «В появлении такого формата аналитики усматривают симптом развивающегося наступления рекламы на СМИ и вытеснения публичной сферы коммерческими новостями» [12] Там же. .

Нынешний ареал распространения понятия «фейк» гораздо шире и с точки зрения распространения в медийном теоретическом дискурсе, и с позиции расширения его значения по сравнению с тем, что было дюжину лет назад. Сам термин «фейк» стал общеупотребительным в публичных дискуссиях экспертов, ученых и практиков, уделяющих внимание фейковой журналистике. Многие их коллеги уже воспринимают ее принципы как данность, не желая анализировать тупик в отношениях между медиа и их аудиториями, к которому неотвратимо ведет всю информационную деятельность журналистов и СМИ фейковый вектор. Тупик заключается в перспективе полной (в лучшем случае частичной) потери доверия массовой аудитории к СМИ как к источникам правдивых и объективных свидетельств того, что происходит в мире, стране, регионе. Если для сетевых ресурсов такая парадигма обратной связи с потребителями информации не принималась и не принимается в расчет, то для традиционного медиа, каким на данный момент является телевидение, подобный информационный нигилизм со стороны зрителей чреват тем, что в медицине называют «функциональным расстройством нервной системы».

Проще говоря, «избавляясь» от доверия к новостному компоненту телевидения, современный телезритель, во-первых, переносит недоверие на весь телеконтент, независимо от форматных и жанровых форм, а также доминирующих тематических трендов. А во-вторых, у значительной части телеаудитории формируется устойчивое скептическое отношение к другим источникам и каналам распространения социально значимой информации. Логика рассуждений зрителя у телеэкрана прямолинейна и проста: «Если уж телевидение способно на обман, что думать о таком оперативном источнике, как интернет!»

Как определить понятие «фейк»? С английского языка слово fake переводится как «фальшивый, ненастоящий», в просторечии — «липовый». Чаще всего данный термин определяют как существительное, тоже имеющее негативную коннотацию и означающее подделку или фальшивку. Исходя из реальной практики фейковой журналистики в современном медиапространстве, мы предлагаем понимать фейк как журналистское сообщение, содержащее недостоверную и непроверенную информацию, не соответствующую реальным фактам и эмпирической действительности, и опубликованное в СМИ. При этом заметим, что фактор целеполагания подобного действия со стороны представителя медиа не является необходимым условием для квалификации полученной от него информации как фейка. То есть, с нашей точки зрения, в самом факте появления фейка на полосе газеты или журнала, в радио- или телеэфире, на сайте информагентства необязательно видеть злой умысел, согласно которому автор сообщения намеренно исказил событийную фактуру, свидетельства очевидцев, статистику. Характерный пример — сообщение канала РБК в марте 2016 года о том, что благодаря санкциям производство сельскохозяйственной продукции в России выросло на 3400 %. Понятно, что появление такой цифры — результат невнимательности или ошибки редактора. Но вряд ли стоит предполагать, что журналист, допустивший подобную неточность, намеренно завысил статистику относительно роста сельскохозяйственного производства в нашей стране.