Леонид Млечин - Степан Бандера и судьба Украины

Но разве убийство ни в чем не повинных людей — это «ответ на преступления НКВД»? Руководители украинских националистов просто воспользовались возможностью реализовать давнее желание.

В журнале боевых действий немецкой 1-й горно-стрелковой дивизии записано:

«Можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских».

Командир батальона полка «Бранденбург» составил донесение:

«30 июня и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые приняли характер наихудшего погрома. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей полицейские силы подстрекают население».

За месяц до начала войны, 20 мая 1941 года, наркомат госбезопасности Украины начал на Западе Украины большую операцию: в первый же день арестовали 1713 человек, которых подозревали в принадлежности к ОУН*. Из шести областей Западной Украины депортировали 4424 семьи — это 14316 человек.

10 июня замнаркома госбезопасности Савченко информировал второго секретаря ЦК компартии Украины Михаила Бурмистенко:

«По состоянию на 9 июня 1941 года по западным областям УССР арестовано участников ОУН* — 2076, ликвидировано нелегалов — 679».

За неделю до нападения немцев чекисты вновь провели массовые аресты. 18 июня нарком Мешик доложил первому секретарю ЦК Хрущеву: «По состоянию на 17 июня 1941 года по западным областям УССР арестовано участников ОУН* — 2215, ликвидировано нелегалов — 757».

Партийным секретарям и чекистам казалось, что врагов советской власти мало наказывают. Хрущев жаловался Сталину, что Верховный Суд СССР заменяет расстрельные приговоры ОУНовцам тюремным заключением. 11 июня 1941 года Никита Сергеевич вновь обратился к вождю: «В дополнение к посланной Вам шифровке сообщаю новые факты либерального подхода Верховного Суда СССР при определении меры наказания ОУНовцам и другим участникам контрреволюционных организаций в западных областях Украины». А расстрельная мельница и так работала с полной нагрузкой.

Чекистская работа на Западной Украине отличалась тем, что здесь арестам и высылкам сопротивлялись. Иногда с оружием в руках. А чекисты не привыкли иметь дело с реальным противником.

При разделении единого НКВД в начале сорок первого наркомом внутренних дел Украины назначили старшего майора госбезопасности Василия Тимофеевича Сергиенко. По словам Хрущева, это был «оборотистый человек».

Сергиенко разослал начальству и подчиненным «Обзор работы органов НКВД по борьбе с бандитизмом в Западных областях УССР за январь — июнь 1941 года»:

«В значительной мере препятствует успешному ведению борьбы с бандитизмом также то, что многие оперработники плохо владеют оружием, особенно ручными пулеметами и гранатами. Ручные пулеметы содержатся зачастую в неисправном, загрязненном, небоеспособном состоянии. Так, в Тернопольской области в мае при перестрелке с бандитами отказали два ручных пулемета. Магазины одного из этих пулеметов были заряжены еще в апреле 1940 года и свыше года не проверялись, вследствие чего заплесневели, заржавели, патроны отсырели и не могли дать огня.

Ручные гранаты в большинстве случаев не используются оперативными работниками под предлогом неумения владеть ими. При проведении операции по изъятию антисоветского ОУНовского элемента в Волынской области оказалось, что из 140 оперативных работников милиции, прибывших из разных областей, только четверо могли пользоваться гранатами. Остальные отказались получить гранаты, мотивируя неумением с ними обращаться. В то же время вражеский элемент — бандиты, ОУНовцы, как правило, отлично пользуются ручными гранатами. Опыт показал, что при ликвидации банд, а также одиночек-нелегалов, самым эффективным оружием является ручная граната.

Каждый оперативный работник должен быть готов во всякий момент к боевым действиям, в какой угодно обстановке, хорошо знать правила поведения во время операций, метко стрелять, владеть ручной гранатой, воспитывать в себе быстроту ориентировки и принятия умелых оперативных решений».

То же самое в июне 1941 года беспокоило и коллегу Сергиенко — наркома госбезопасности Мешика. Встревоженный потерями среди чекистов, он инструктировал начальников управлений по западным областям:

«Организовать и регулярно проводить изучение оперативными сотрудниками боевого оружия и способов владения им. Проводить регулярно боевые стрельбы из револьверов и винтовок. Патроны для этой цели затребовать в административно-хозяйственном и финансовом отделах НКГБ УССР.

Предупредить всех чекистов о необходимости самого внимательного изучения их окружения и соседства по квартирам, в том числе и домработниц с тем, чтобы последние не могли по заданиям вражеских формирований совершить покушение на сотрудников и членов их семей или черпать сведения разведывательного характера.

Поручить сотрудникам, чтобы они провели соответствующую воспитательную работу со своими взрослыми членами семейств по вопросам бдительности, не допуская при этом распространения паники и боязни».

Настоящая опасность пришла с другой стороны. Казалось, что уж кому-кому, а чекистам видны военные приготовления нацистской Германии, которая после раздела Польши оказалась соседом Советского Союза. Но и для них война стала полной неожиданностью.

Бдительный нарком внутренних дел Сергиенко поспешил донести в Москву, что Хрущев намерен сдать Киев, не хочет оборонять город. Сталин обвинил Хрущева и командование Юго-Западного фронта в трусости.

В реальности, когда немцы подходили к Киеву, сам Сергиенко, как говорится в документах, «проявил растерянность и трусость». Попав в окружение, обреченно сказал подчиненным:

— Я вам теперь не нарком, делайте, что хотите.

В результате восемьсот человек из аппарата республиканского наркомата либо попали в плен, либо погибли. Сам Сергиенко некоторое время жил в оккупированном Харькове, потом все-таки перешел линию фронта. Берия его защитил, Сергиенко стал заместителем начальника Центрального штаба партизанского движения, в октябре 1943 года — наркомом внутренних дел Крымской АССР. А в 1946 году, когда Берия ушел с Лубянки, Сергиенко впал в немилость. Его с понижением перевели в систему ГУЛАГа и отправили начальником одного из лагерей, где он создал из заключенных оркестр и услаждал себя музыкой. В 1954 году его уволили из органов и лишили генеральского звания…

Летом сорок первого Красная армия отступала так быстро, что эвакуация чекистского аппарата происходила впопыхах. Семьи и даже имущество, как правило, успевали вывезти. Проблема возникла с заключенными. Содержавшихся в тюрьмах заключенных, которых сотрудники НКВД не успевали эвакуировать, просто расстреливали. Это называлось «провести операцию по первой категории».