Эмерик Шопрад - Россию и Европу сблизят Китай и ислам

Эмерик Шопрад: По правде говоря, у России есть определенные опасения относительно возможных изменений в американской политике. Республиканцы, ну во всяком случае, некоторая их часть выразила враждебность по поводу достижений на российско-американских переговорах. Это касается договора СНВ и других вопросов.

Realpolitik.tv: И как тогда можно объяснить их поведение? В чем причины? Ведь «Чайная партия» — это достаточно необычное и новое для США движение, которое при этом, как мы видим, стоит на неоконсервативных позициях?

— Да, проблема с «Чайной партией» в том, что она представляет собой некую антифедеральную, то есть направленную против федеральной власти реакцию, причем мотивации ее членов довольно разнообразны, а большой сплоченности в выражаемой ей враждебности тоже не видно. Мы слышим лишь некоторые голоса «Чайной партии», далеко не всех сенаторов, отдельные голоса, которые недовольны развитием отношений России и США. Мне кажется, нельзя говорить о том, что республиканцы в целом враждебно настроены по отношению к России. Нужно взвешенно подходить к тому, что мы видим и слышим.

— Но традиционно в США враждебное отношение к российскому и вообще славянско-правосланому миру проявляют все же демократы…

— Самое большое внимание вопросам прав человека, действительно, уделяют именно демократы. Республиканцев же априори считают более прагматичными. Я нередко слышал, как правительственные круги, будь то в Москве или Китае, высказывали больше опасений по поводу демократов, нежели республиканцев. Я же довольно скептически отношусь к этому достаточно часто звучащему аргументу о том, что республиканское большинство может навредить будущему отношений Вашингтона и Москвы. При этом нельзя не учитывать и фактор внутренней политики. В период сосуществования президента-демократа и республиканского Сената республиканское большинство, возможно, попытается осложнить работу президента и помешать проведению его внешней политики.

Не будем забывать и о причинах возникновения «Чайной партии». Здесь дело касается не России, а внутренней политики, экономики и тяжелейшего кризиса, который переживают американцы. Это продолжение ипотечного кризиса, весомое общественное движение. Таким образом, провал Обамы объясняется его внутренней политикой, а не договором СНВ или сближением России и США по вопросу Ирана.

— Но разве в целом это не региональная проблема? Здесь есть три крупных игрока: Турция, Иран и Россия. И, как все мы знаем, у Турции есть большие амбиции по возвращению на Кавказ и Балканы, которые она уступила России в конце XIX века. Разве не в этом проблема? Россия не пыталась хоть что-то противопоставить возвращению Турции в эту игру, где она была привилегированным партнером Ирана?

— Безусловно, это повлияло на решение России. Если рассмотреть политику на Ближнем Востоке, то можно выделить двух крупных игроков. На Ближнем Востоке и в особенности в арабском мире это прежде всего Иран и Турция, у которых есть одновременно общие и соперничающие, противоположные интересы. Так, например, они соперничают из-за контроля над ХАМАС или влияния на движение сопротивления палестинского народа в Израиле. В настоящий момент Турция добилась большой популярности в секторе Газа, и в Иране взирают на это без особой радости. С другой стороны, новому правительству Турции, исламистскому правительству удалось найти точки соприкосновения с Ираном, здесь стоит отметить соглашения с Турцией и Бразилией, что говорит об ощутимом сближении Турции и Ирана. Таким образом, двум этим игрокам удалось договориться по определенному числу вопросов, и России поэтому нужно напомнить Ирану о давних двухсторонних связях Тегерана и Москвы. И том, что нужно с осторожностью подходить к развитию отношений с Анкарой.

— Давайте обратим внимание на Кавказ. Недавно в России прозвучала официальные заявления о присутствии в регионе западных спецслужб, которые оказывают поддержку северокавказским исламистам. Можете ли вы дать какие-либо комментарии по этому поводу?

— Очень сложно получить точную информацию по этому вопросу, так как подобные заявления с российской стороны звучат достаточно редко. Если они действительно прозвучали, значит, в России опирались на точные данные разведки, и это сообщение, возможно, является своего рода предупреждением по поводу начала или продолжения деятельности неких спецслужб, которая направлена на определенные радикальные движения. Россия хотела напомнить, что в этой зоне исламизм является настоящей проблемой, будь то Чечня или Дагестан, что нужно перестать играть с огнем и, в особенности, с исламизмом во имя соперничества, классической борьбы интересов. Мы знаем, что грузинские спецслужбы этим занимались. Нам прекрасно известно, что Грузия служила тыловой базой для движения чеченских сепаратистов…

— И Турция? Братья Доку Умарова нашли прибежище в Турции…

— Да, конечно, тут замешана и Турция, плюс мы видим связи между спецслужбами, в том числе и американскими… Я думаю, что подобные заявления, если они публичные и открытые, что в общем-то не в привычках России, это прежде всего жест в сторону США.

— И вы действительно считаете, что она рассчитывает на то, что США прекратят поддержку радикальных исламистских движений?

— Давняя и глубокая проблема с США заключается в том, что у этой страны есть значительное число разнообразных спецслужб, располагающих огромным штатом сотрудников. Тут стоит задать себе вопрос: а что вообще такое политика США? Политика Госдепартамента? ЦРУ? Президента? Мне кажется, что мотивация подобных действий исходит не от президента или Госдепартамента. Тут речь идет скорее об игре ЦРУ на Кавказе и в Афганистане. Это касается в частности героина: так, например, совершенно точно известно о мерах защиты маковых полей в Афганистане со стороны ЦРУ, что, кстати говоря, просто шокировало некоторых американских военных, которые не понимают, за что они вообще сражаются, когда от них требуют оставить в покое маковые посевы. Когда мы говорим об американской политике, нужно уметь видеть различия между игроками.

— Получается, что вы описываете США как крайне нестабильную политическую силу. Когда мы смотрим на политику России, все в целом достаточно ясно. Мы видим рост ее влияния в ближнем зарубежье. Мы приблизительно знаем, что она собирается сделать. Однако из ваших слов выходит, что мы не можем сказать ничего определенного о США.