Ивонна Хауэлл - Апокалиптический реализм: Научная фантастика А. и Б. Стругацких

Главный герой встречается лицом к лицу с острой этической дилеммой, когда принцип невмешательства запрещает ему действовать даже в тех случаях, когда события приводят к смерти планетной интеллигенции или любимой им арканарской девушки.

Первый раз в произведениях Стругацких пути истории и этических идеалов трагически разделились. Иными словами, этическая и духовная сфера человеческого существования неожиданно приходит в противоречие со сферой социополитической.

С этих пор «кесарю — кесарево» и «богу — богово» находятся в явном противопоставлении. Как романы об истории будущего, так и не входящие в этот цикл отдельные работы, написанные в конце 1960-х, в 1970-е и 1980-е рисуют все более пессимистическую картину этического и морального застоя, где так называемый «вертикальный прогресс» скорее напоминает безумный водоворот, ведущий в апокалиптическую бездну.

Не разделяя их на «среднюю» и «позднюю» стадии, мы можем просто называть эти произведения «зрелыми» работами. Разделение между «средней» и «поздней» стадиями не может быть проведено по хронологическому принципу, поскольку большая часть «поздних» работ, не опубликованных до тех пор, пока либеральная политика «гласности» не оказала своего воздействия, была на самом деле написана в начале 1970-х.

«Обитаемый остров» (1969), «Жук в муравейнике» (1979) и «Волны гасят ветер» (1985) составляют трилогию, являющуюся кульминацией цикла об истории будущего («прогрессорского цикла»).

Как указал Патрик МакГайр (Patrick McGuire), анализируя этот цикл с точки зрения политики, облик интернационального коммунизма разительно изменился к концу трилогии. [9] McGuire P. Future History, Soviet Style // Critical Encounters / Ed.T.Staicer. - New York, 1982. - P. 104–124. В последних двух романах Максим Каммерер, бывший Прогрессор из романа «Обитаемый остров», работает в «Отделе чрезвычайных происшествий — ЧП» под покровительством могущественного Комитета по Контролю (КОМКОН). Если сложить вместе первые буквы названий этих двух учреждений, получится анаграмма «ЧК» — означающая знаменитую «Чека», сталинскую секретную полицию, предшественницу КГБ.

В общем,

«… „Жук…“ отрицает или противоречит в значительной степени духу предшествовавших работ. КОМКОН… не менее чем орган государственного принуждения, состоящий из бывших тайных оперативников, привыкших работать, не оглядываясь на законы. (…) Далее, мы неожиданно узнаем о мании секретности, присутствующей в обществе будущего по Стругацким, хотя оно не сталкивается со внешней угрозой, исключая, возможно, сверхцивилизацию [инопланетную] Странников. Единственной целью этой секретности может быть только скрытие информации от населения — населения, [предположительно] живущего при полном коммунизме в течение двух с половиной веков!».

Наконец, в романе «Волны гасят ветер» объединяющий замысел мотив прогрессорства доходит до логического завершения. К 2299 году не только земное общество отвергает своих бывших героев, но и бывшие прогрессоры сами отрицают свои прежние лозунги:

«— Добро есть добро! — сказала Ася с напором.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Или, может быть, на самом деле не знаешь? Ведь я объяснял тебе. Я был Прогрессором всего три года, я нес добро, только добро, ничего кроме добра, и, господи, как они ненавидели меня! И они были в своем праве. Потому что боги пришли, не спрашивая разрешения. Никто их не звал, а они вперлись и принялись творить добро. То самое добро, которое всегда добро…» [10] Стругацкий А., Стругацкий Б. Волны гасят ветер. — Хайфа (Израиль): Б.и., 1986. — С. 140–141.

На уровне философского контекста, являющегося фоном для конструкции романов (рассматриваемой в главе 2) ясно, что отрицание утверждения, что «добро всегда добро», ведет к принятию еретического утверждения, что зло, словами Мефистофеля у Гете, «та сила, что вечно хочет зла, но вечно творит благо». Далее, ясно, что за 22 года, прошедших между написанием романов «Трудно быть богом» и «Волны гасят ветер», стиль и структура жанра тоже эволюционировали. Несмотря на заглавие, в «Трудно быть богом» нет религиозного подтекста. Он очень успешно адаптирует прямолинейную форму исторического/приключенческого романа к иносказаниям научной фантастики. Это «роман воспитания», усложненный тем, что приключения героя и социо-политические декорации, в которых происходит действие романа, могут рассматриваться как аналогии исторической или современной ситуации в реальном мире.

В романе 1964 года авторы мало используют интертекстуальные аллюзии, ландшафтные подтексты или иносказательные мотивы; все вышеперечисленные являются важными стилистическими и структурными компонентами романов, выбранных для рассмотрения в следующих главах.

Чтобы способствовать обсуждению поздних непереведенных романов Стругацких, надлежит рассмотреть в некотором роде запутанную историю их публикации. «Перетягивание каната» между консервативными критиками — сторонниками жесткой линии и либеральными сторонниками их творчества (некоторые из сторонников впоследствии эмигрировали в Израиль, подтвердив худшие предположения консерваторов) по поводу произведений Стругацких в конце 1960-х вылилось в сложное перемирие, длившееся до прихода «гласности» в 1986 году.

На протяжении примерно восемнадцати лет некоторые произведения Стругацких были опубликованы тиражом, явно недостаточным для удовлетворения потребности в них, а некоторые вообще не были опубликованы.

Хотя роман «Гадкие лебеди» вызвал скандал в 1972 году, когда неавторизованное издание на русском языке, а также переводы, появились на Западе, немногие знали, что это была только половина большего романа, над которым работали Стругацкие, названного «Хромая судьба» (завершен в 1984, опубликован в 1986).

«Хромая судьба» рассказывает частично автобиографическую (по воспоминаниям Аркадия Стругацкого), частично фантастическую историю советского писателя, который следует своим внутренним убеждениям и совести только в произведении, не годящемся для публикации, которое он «пишет в стол» — тексте романа «Гадкие лебеди». Общей темой, соединяющей эти две части, является тема Апокалипсиса. В различных декорациях как обрамляющее повествование, так и произведение рассказчика показывают, как теряется уважение к структуре и ценностям нынешней цивилизации, но обличье новой цивилизации, готовящейся появиться на месте цивилизации старой, выглядит, к добру ли, к худу ли, совершенно чуждым.

Наибольшим сюрпризом было появление романа «Град обреченный» в 1989 году в журнале «Юность». Было похоже, что роман написан на волне «гласности» и «перестройки»: он описывал недружелюбие (в «бесклассовом» обществе!) между крестьянами и горожанами, бюрократами и правящей элитой; он демонстрировал нарастающую во времена кризиса враждебность между различными расовыми и этническими группами; он показывал катастрофический упадок культуры и языка; он изображал успешный переворот, совершенный фашистской коалицией, основывающей свою власть на гипотетическом существовании враждебного Антигорода. Статуя, напоминающая как Петра Великого, так и Ленина на Финляндском вокзале, стоит в замешательстве на пересечении дорог в аду. Китайский диссидент взрывает себя в самоубийственном акте протеста против тоталитарного режима.