Виталий Чернявский - Шпион № 1

«Я погиб», — пронеслось в его голове.

— Сидите спокойно, Джон Маккоун, — произнесла женщина. — Вам не убежать от меня. Вы преступник уже потому, что побудили президента забыть о своем главном предвыборном обещании. Во всяком случае, главном для нас, простых людей Америки и всего мира.

Женщина протянула руку с белым листком бумаги.

«Предвыборная листовка Джона Кеннеди», — успел прочитать Маккоун заголовок, напечатанный крупными буквами.

— Слушайте же, — продолжала Марта Бордоли, — что обещал президент: «Я буду прилагать все силы, чтобы добиваться разоружения в мировом масштабе и конца ядерных испытаний…» — Голос ее приобрел торжественный оттенок. — Слышите, Маккоун: «…конца ядерных испытаний, добиваться мира, где царят мир и свобода, а не гонка ракетного оружия и железные занавесы». И за то, что эти обещания не выполнены, вина лежит и на вас, Джон Маккоун, и на ваших дружках.

Он еще раз попытался встать, но напрасно: туловище словно приросло к креслу.

— Нет, вы не убежите от меня, Джон Маккоун! — закричала Марта Бордоли. — Я ненавижу ваши бомбы, которые взрываются под нашими ногами в- земле Невады. Вы повинны в смерти моего Бата! Вы повинны в смерти других детей — в Америке, в Азии! Неужели вам нужны еще жертвы? Нет, их больше не будет. Вы умрете, Джон Маккоун. Но прежде испытаете все те муки, которые терзали моего Бата, наших несчастных детей!

С этими словами женщина открыла скромную сумочку и опустила в нее руку. «Сейчас она выстрелит в меня. На помощь, на помощь!» — хотел крикнуть шпионский босс, но не смог.

Однако Марта Бордоли достала из сумочки не пистолет, а небольшую металлическую сигару и положила ее на столик.

— Вот ваша смерть, Джон Маккоун. Это — миниатюрная атомная бомба. Но ее хватит на вас. Сейчас она взорвется, и вы умрете — не от взрыва, нет. Это была бы слишком легкая смерть для вас. Вы подвергнетесь атомной радиации, заболеете лучевой болезнью. У вас вылезут волосы, выпадут зубы. Вы будете корчиться в страшных судорогах. Вы не сможете ни есть, ни пить. Медленная и мучительная смерть ожидает вас.

Женщина шагнула к двери и мгновенно исчезла, как бы растворившись в воздухе.

Металлическая сигара матово поблескивала на столике. До слуха Маккоуна донеслось легкое шипение. «Сейчас она взорвется, — пронеслось в голове полумертвого от ужаса шефа ЦРУ. — Надо ее немедленно выбросить в окно». Он протянул руку, но не успел дотронуться до сигары, как она беззвучно развалилась на части. Желтовато-зеленое облако наполнило комнату.

«Поздно, — цепенея, подумал Маккоун. — Это конец». Он в последний раз глотнул едкий дым, закашлялся и… проснулся.

— Что за чертовщина мне приснилась? — громко сказал он, вдыхая полной грудью чистый кондиционированный воздух и с радостью чувствуя, как быстро успокаивается потревоженное сердце.

Что он видел во сне, Маккоун уже не помнил. Он сразу забыл и о Марте Бордоли, и о ее погибшем сыне. И о несчастных детях и взрослых в Америке и других странах, заболевших лучевой болезнью в результате взрывов американских атомных бомб. Такие «мелочи» его не волновали.

Раздался приглушенный звонок телефона, соединяющего кабинет директора ЦРУ с рабочей комнатой президента.

Маккоун быстро схватил трубку.

— Слушаю, сэр.

Но ему ответил Макджордж Банди.

— Хэлло, Джон, это я. Завтра в девять президент ждет вас с предложениями по кубинской проблеме.

— Вы же знаете, Макджордж, мою точку зрения. Я — за продолжение карантина.

— Хорошо, Джон. Но ДФК просил вас обдумать все как следует еще раз. Завтра будет обстоятельный разговор, отдохните хорошенько: позади трудная неделя. Спокойной ночи, Джон.

И, помолчав немного, добавил:

— Президент уже забыл последний неприятный разговор.

Маккоун понял: размолвка кончилась.

— Спасибо, Макджордж. Вы — добрый ангел.

Шпионский босс медленно положил трубку. Нет, он еще нужен президенту. Он нужен своему патрону Рокфеллеру. Он еще покажет, на что способен. Он перещеголяет Аллена Даллеса и заткнет рот всем своим недоброжелателям.

Маккоун поспешил за рабочий стол.

— Быстро, последние сообщения из Кубы и Западной Германии, — приказал он секретарю. — Сводки о движении советских судов. Телеграммы из нашего посольства в Москве.

Шпион № 1 Америки занялся своими будничными делами.

Вы, конечно, понимаете, уважаемый читатель, что, может быть, Маккоун вовсе и не видел таких страшных снов.

Но у шпиона № 1 Америки в конце октября 1962 года наверняка был тяжелый день. Неважно, воскресенье это, понедельник или вторник, но был такой день, когда он убедился, что в результате решительной и гибкой политики Советского правительства провалился план вооруженной интервенции против Кубы, тщательно разработанный в штаб-квартире Центрального разведывательного управления США и в Пентагоне.

Нельзя, конечно, ручаться за документальную точность бесед Маккоуна, скажем, с Макджорджем Банди. Но о чем-то очень похожем они обязательно толковали. Они просто не могли не говорить об этом: такой разговор логически вытекает из образа мыслей, поступков, публичных выступлений этих закадычных друзей и политических единомышленников, возглавляющих клан «бешеных» в Вашингтоне, которым, кажется, не помогут уже никакие прививки.

Чудодейственное лекарство, открытое Луи Пастером, к сожалению, в данном случае бессильно. И Маккоун, и Банди, и еще один, главный, «бешеный» — неофициальный советник президента, бывший государственный секретарь Дин Ачесон, и все остальные «бешеные» страдают совсем другим видом недуга. Эта болезнь вызывается не фильтрующимся вирусом. Бациллы политического бешенства, которым одержимы некоторые представители правящих кругов США, гнездятся в военном бизнесе.

Мы видели, как тесно связан с монополиями, производящими ядерное оружие и топливо для ракет, Джон Маккоун. Не меньше шефа секретной службы заинтересованы в прибылях от торговли орудиями смерти и Ачесон, и Банди, и Тэйлор. А о Диллоне и говорить нечего. Воинственный банкир — один из финансовых столпов военно-промышленных корпораций Америки. Чем интенсивнее гонка вооружений, тем больше барышей загребают «бешеные».

Вот почему малейшее потепление в отношениях между Востоком и Западом, едва заметный сдвиг к разрядке международной напряженности немедленно влекут за собой яростное противодействие ультрареакционных политиков Вашингтона. У больных, страдающих водобоязнью, яркий свет, движение воздуха вызывают приступы судорог. Точно так же бьются в корчах «бешеные» за океаном, едва только в Белом доме начинают прислушиваться к разумным предложениям Советского правительства.