Николай Непомнящий - Гарри Гудини

Ранние сумерки упали на Манхэттен, и тьму за углами домов разгонял свет, струившийся от газовых фонарей, мягкое свечение которых скоро должно было уступить место яркому электрическому сиянию XX века. Под одним из таких фонарей замер мальчик; в руках у него была открытая книга. Это был потертый томик, купленный за десять центов в букинистическом отделе книжной лавки. Парнишка, сосчитав свои гроши, решил, что может потратить десять центов. Пять центов он должен был оставить, чтобы пойти на ярмарку на Третьей авеню.

У него в одном кармане штанов лежала потрепанная колода карт. Обычно по дороге с работы домой, а работал он на фабрике по производству галстуков на Бродвее, мальчик развивал ловкость рук, проделывая карточные фокусы. Но сейчас обнаружил нечто более увлекательное — необычный мир искусства волшебствами этот мир был готов принять его. Он нашел себя! Все его неуемные стремления к славе и богатству, к путешествиям и дружбе с великими людьми, будто в зеркале, отразились в этой книге, автору которой довелось пережить нечто подобное.

Книга называлась «Воспоминания Робер-Гудина, посла, писателя и фокусника, написанные им самим». Если уж молодой помощник нотариуса Жан Эжен Робек смог терпением и упорством добиться того, что стал «отцом современного фокуса», то он, Эрик Вайс, раскройщик галстуков, сможет сделать то же самое.

Будущий великий маг Гарри Гудини точно знал свое земное предназначение. Сокрушительные поражения, унижения, увещевания домашних, другие увлечения — ничто не остановило его. И хотя беспрестанные упражнения не развили в нем утонченности, присущей звездам сцены, тем не менее он смог ценой огромных усилий пробиться к вершинам, придумывая, создавая совершенно новую форму магии. Он бросил миру вызов: свяжите, закуйте, заточите меня, и я, вот увидите, снова обрету свободу. Он вышел победителем в борьбе с кандалами и тюремными камерами, мокрыми смирительными рубашками, ячеями рыбацких сетей, закрытыми железными ящиками, короче, со всем тем, что могла предложить изобретательность людей, стремившихся удерживать его в заточении. Его талант и отвага в конце концов могли помочь сбыться подсознательному желанию каждого человека на земле — вырваться из цепей и колодок, гробов и веревочных петель, вырваться, совершив чудо.

Семья Вайсов приехала в Новый Свет из Будапешта. Эрик, сын раввина, родился в гетто Пешта незадолго до того, как семья отбыла в Америку. В суматохе переезда точная дата его рождения, судя по всему, была забыта. Сначала семья Вайсов поселилась в Эпплтоне, штат Висконсин.

Эрик был пятым сыном в семье. Первенец умер в Венгрии, второй сын — в Нью-Йорке вскоре после переезда сюда семьи из Висконсина в 1888 году. Два других брата были старше Эрика, еще два — моложе, так же как и его единственная сестра. В доме на Восточной 69-й улице шестеро детей Вайсов учились гордиться своим семейством. Жизнь их была исполнена достоинства, уважения к наукам, и домашняя атмосфера весьма отличалась от той, в которой Эрику предстояло жить впоследствии. Он никогда не забывал отчий дом и всю жизнь любил его.

Существует романтическая история, основанная на материалах печати и сувенирных программках-биографиях. Она повествует о том, что артист по имени Гудини был талантливым ребенком, который никогда не плакал и мало спал и который, еще будучи совсем маленьким, так искусно управлялся с замками, что профессиональные слесари брали его в подмастерья. Если верить этой истории, в возрасте девяти лет Гудини обратился в дешевый балаган Джека Гоффлера, когда тот давал представления в Эпплтоне, и его пригласили выступать с им же самим придуманным номером: повиснув вниз головой на трапеции, Гудини при помощи век собирал с пола булавки!

История эта — вымысел. Гораздо более вероятно, что Эрик Вайс познакомился с фокусами в шестнадцатилетнем возрасте. Его первым учителем был Джек Хейман, который работал вместе с ним на галстучной фабрике. На эту работу Эрик пошел после того, как его отец в мягких выражениях высказался против работы сына в качестве уличного продавца газет. Человек огромного достоинства, доктор Вайс объяснил, что продажа газет на улице не делает честь сыну раввина и ученого человека.

В свободное время Эрик постоянно посещал «Атлетический клуб Пастайм». Там он тренировался и выиграл несколько соревнований по бегу. Он также научился хорошо плавать, тренируясь большей частью в грязных водах Ист-Ривер вместе с другими соседскими мальчишками.

Интерес Эрика к спиритизму возник после того, как они с Джо Ринном, приятелем из спортклуба, посетили дом известного медиума Минни Уильямс. Дом госпожи Уильямс на 46-й улице был приобретен ею у страстного поклонника спиритизма, которому духи посоветовали продать его за один доллар и без каких-либо иных условий. По словам господина Ринна, молодой Эрик Вайс, войдя в этот шикарный дворец таинственных духов, подтолкнул Джо локтем и прошептал: «Тут пахнет большими деньгами».

Нет ничего удивительного в том, что такая мысль пришла ему в голову: это был, пожалуй, самый богато обставленный дом, который Эрик когда-либо видел. Определенно, он был совсем не похож на полную народа квартиру джентльмена и ученого раввина Вайса.

Пока звучали гимны, Эрик уселся рядом со своим другом Джо. Комната была освещена только тусклым зеленоватым светом лампы, помещенной в коробку. Время от времени нечто вроде духа выходило из занавешенного угла комнаты, называемой «кабинетом». Среди теней, вызванных в тот вечер, был доктор Генри Уорд Бичер. Молодые люди обратили внимание, что когда духи передвигались по полу, он скрипел самым «неприятным» образом.

После сеанса Эрик подсчитал, что госпожа Уильямс заработала сорок долларов: сорок зрителей — по доллару с каждого. Даже после уплаты двум головорезам, которые служили у нее телохранителями, она получила, вычислил он, неплохой чистый доход. Эрик знал, что его работа на галстучной фабрике никогда не принесет ему столько денег, сколько получают здесь. Но поскольку у него уже давно возник глубокий интерес к иллюзионизму, в тот миг он не испытывал желания заняться спиритизмом. И, помимо трезвой оценки и отсутствия опыта, были и другие причины. Одна из них — отец: он никогда бы не допустил этого. Если уж сыну раввина негоже продавать газеты на улице, то быть медиумом — и подавно.

Скоро часы упорных тренировок стали приносить отдачу. То там”, то здесь Эрик начал выступать на публике как фокусник. Иногда ему даже платили то доллар, то два. Для него это была учеба. Он, любитель, набирался опыта перед живой аудиторией, что давало определенный шанс на профессиональные выступления. Для Эрика, как и для многих новичков, карьера начиналась в пивных барах и дешевых театрах, где ставились водевили. И ему, любителю, пришлось попотеть, чтобы взойти даже на эти подмостки.