Игорь Сид - Геопоэтика. Пунктир к теории путешествий

Другое дело, что Пригов, заменив стихи откровенными подделками, уличил культурные механизмы в неразличении подлинного и фальшивого. Но мы-то не рыбы, зачем нам хватать пустой крючок?

Сид! Ты устроил Приговские чтения. Ты зачем дул в мыльный пузырь? Говори прямо — испытываешь ли ты сильные эмоции от стихов Пригова — да или нет?

— Сильные? Нет. Пригов дарит острые эмоции. Традиционная поэзия и сильная эмоция — это когда ты поднялся на вершину горы и озираешься, «счастлив и нем». А острая — это когда на вершине поехала нога и ты катишься вниз на заднице. «Крутизна низложения», написал я в 92-м (правда, про другое, — Пригова распробовал поздно, лет пять назад). Даже разложения, если хочешь. И это не менее ценно для истории искусства. Некрасовские, Рубинштейновские чтения я делал в память о сильных эмоциях, и Аксёновские, и Битовские. Но ведь и Битов экспериментирует теперь в сторону Пригова…

Пригов великий поэт, он как никто раздвинул границы русской поэзии. Не меньше, чем Жданов и Всеволод Некрасов (оба обидятся, но лукавить нельзя). Он как тот джинн в старой киносказке, который разбегается на четыре стороны сразу.

Гм. Я остаюсь при своем мнении, но ответ засчитан. Тут я кстати вспоминаю, что самый удачный литературный вечер изо всех, на которых я бывал, — вечер Дашевского и Гуголева — организовал Сид. Проехали.

У меня твёрдые взгляды на Интернет. Что это умеренно полезное справочное пособие, инструмент. Как и компьютер. Если же начинаешь видеть в Этом нечто БОЛЬШЕЕ, оно сразу наливается силой, поднимает голову, как кобра. Его олицетворяешь — он олицетворяется и становится опасен. Короче, Интернет — затея для взрослого позитивного человека, избавившегося от рецидивов детского сознания. Скучноватая, но удобная вещь. От 16 лет. Впрочем, послушаем другую точку зрения (Сид — создатель и редактор сервера Liter.net).

— …Знаешь, моя самая важная мысль про Интернет предельно проста: Интернет был всегда. Его открыли, как Америку или витамины. У меня в одном тексте есть эпизод: обнаруживаются «ничейные» сайты по домену «три точки» вместо кода страны. Это гиперпортал вымерших животных, пополняющийся миллиард лет по мере исчезновения видов. И они смотрят на нас с той стороны экрана…

Платоновский океан идей… У Пригова есть оратория с потрясающим заглавием: ТОРЖЕСТВО ВСЕГО. Случайная, но точная метафора Интернета.

— Солярис?

— Лем — грандиозный писатель. Стругацкие теплее, он масштабнее. Ты прав, «Солярис» — это прозрение. Мировой симулякр. Мы были готовы к Интернету давно.

Готовность к соприкосновению с иным… Однажды старшеклассником я видел простенькое НЛО, — вечером, в Крыму, на Арабатской Стрелке. И встал на колени перед закатом — не знал, как выразить благодарность перед жизнью…

Мы, не сговариваясь, смотрим в окно. За ним — в белёсом вечернем свете — удивительные, просто фантастические кварталы Марьина. Так в голливудских блокбастерах выглядит Лос-Анджелес ХХIII века.

— Скажи, Сид, а был ли у тебя момент, что называется, инсайта — не просто что «так было бы лучше», а что именно ты должен это делать? То, что называется призвание.

— Что касается тропиков, то мне трудно увидеть это со стороны, я никогда не был вне этой проблематики. Отец, физик-металлист, работал консультантом в Алжире. И я жил там год… Оттуда впервые — интенсивное ощущение цвета. Алые кораллы, оранжевые с красными прожилками апельсины, жёлтые нарциссы на склонах Атласа, синее Средиземное. И эти краски меня создавали. А родину перед этим помню — смешно и грустно — только в серых тонах! Единственное цветное — опавшие недозрелые каштаны… Волшебные нежно-зелёные ёжики на фоне серого, страшного днепропетровского детсада.

Одно время я думал, что геопоэтика отменяет геополитику. Теперь я вижу, что они близки по глубинным пружинам. Геополитика — это амбиции власти, волевое усилие по воздействию на экономику, а геопоэтика — амбиции творческие, формирование общественного вкуса. Просто стремление к другому виду власти, духовному. Здесь есть люди, — Рустам Рахматуллин, Вася Голованов, — которые вслед за Кеннетом Уайтом понимают геопоэтику иначе. «Осмысление ландшафта движущимся в нём человеком», я сказал бы так…

Рефлексии из Москвы о Крыме — тема для украинского уха, как правило, неблагозвучная и вызывающая настороженность: просто так, на всякий случай. Особенно когда речь идёт не о пляжах, джазовых фестивалях и прочем entertainment, а затрагивает геополитический контекст. Этот контекст сознательно обозначен в названии Крымского геопоэтического клуба, базирующегося в Москве. С его бессменным куратором Игорем Сидом удалось пообщаться на Киевском форуме издателей, где он представлял выставку своих фоторабот. Опыт этого общения доказал, что тему можно поднять и деликатно, и артистично. Может быть, благодаря тому, что Сид — уроженец Крыма, человек с украинской фамилией (Сидоренко) и ценитель сучукрлита [154] Устоявшаяся в украинской публицистике аббревиатура от «сучасна украïнська лiтература» (современная украинская литература). : благодаря его переводам книги Юрия Андруховича и Сергея Жадана оказались доступны русскому читателю.

— Проект, который вы ведёте уже много лет — Крымский клуб, — подразумевает жанровое уточнение: «геопоэтический». Имеются ли в виду некие поэтические аргументы в геополитических играх?

— Что-то в этом роде. В нашем клубном обиходе утвердился термин «геопоэтика» — предельно размытый, понимаемый каждым автором по-своему, но всеми ощущаемый как некая современная, деликатная и благородная альтернатива брутальной геополитике. Конечно, это утопия — думать, что поэты (или шире, художники) могут существенно влиять на ход политической истории. Воздействие их, как правило, опосредовано и мало заметно. Однако для меня этот феномен уже много лет — тема исследований и размышлений. Его проявления стараюсь отслеживать, где возможно.

В предыдущую, «геополитическую» эпоху это влияние, я полагаю, было слабее, хотя прямолинейнее. Типичный случай — последние выборы председателя Верховного Совета РСФСР. Борис Ельцин в первом туре наглядно проигрывал. Но в перерыве Станислав Говорухин показал делегатам свой фильм «Так жить нельзя», и баланс голосов сдвинулся в пользу Ельцина.

В 1995 году германский Бундестаг разрешил знаменитому художнику-акционисту Кристо Явачеву зачехлить, упаковать на две недели в ткань здание Рейхстага. О двадцатилетней битве за этот проект я знал уже давно и летом 95-го ликовал, как болельщик победившей команды! Из достоверных источников я узнал, что после этого хэппенинга тогдашний президент Украины Леонид Кучма обращался к Кристо с предложением отчебучить нечто подобное в Киеве, но согласия почему-то не получил. Не исключено, что тогда-то и был упущен президентом какой-то дополнительный исторический шанс…