Брэдли Биркенфельд - Игра Люцифера

Вас это может удивить, особенно с учетом моего неприятного опыта в State Street Bank, однако я больше не доверял никому в Вашингтоне и чувствовал себя намного спокойнее в Бостоне. Я чувствовал атмосферу прошлых дней, когда власть в Вашингтоне все еще принадлежала британцам в напудренных париках, а Бостон был центром мятежников и их «чаепитий» [84] «Бостонское чаепитие» — акция протеста американских колонистов 16 декабря 1773 г. в ответ на действия британского правительства, в результате которой в Бостонской гавани был уничтожен груз чая, принадлежавший Английской Ост-Индской компании. — Прим. пер. . Мне больше не нужно было мотаться в столицу, выпрашивать внимания к себе и доверять свою судьбу бездарностям. Я уволил Пола Гектора и Рика Морана. Это нужно было сделать намного раньше.

Тщательные поиски привели меня в уважаемую бостонскую фирму Todd & Weld, LLP, и я нанял одного из самых опытных ее юристов, Дэвида Майера. В прошлом Майер 12 лет проработал главой убойного отдела в офисе генерального прокурора в округе Суффолк и имел репутацию отличного защитника несправедливо обвиненных. В 2007 году он получил титул «Юрист года» от издания Massachusetts Lawyers Weekly . Этот человек показался мне опытным, закаленным бойцом, полным энтузиазма и никак не связанным с чиновниками из федерального правительства, типичным жителем Бостона, не запятнанным дружбой с людьми из Вашингтона. Он связался с министерством юстиции и проинформировал их, что теперь он представляет мои интересы. На это Кевин Даунинг ответил с присущей ему вежливостью: «А ты кто такой, черт побери?»

Даунингу не понравилось то, что я уволил Гектора и Морана, которых он мог контролировать, и нанял какого-то адвоката в Бостоне, которого он не мог бы вызывать в министерство юстиции и вытирать об него ноги, когда только ему заблагорассудится. Майер проигнорировал недовольство Даунинга и потребовал от него подтвердить дату моего слушания во Флориде.

— Я хочу получить отсрочку, — огрызнулся Даунинг. — Я подал прошение в суд и рекомендую вам с этим смириться. В противном случае вы можете забыть о смягчении наказания.

Это был не первый раз, когда Даунинг блокировал слушания по моему делу. С Гектором и Мораном он проделывал это три раза в течение года. У него не было для этого никаких причин — он просто хотел, чтобы я постоянно чувствовал себя как на иголках. Вы думаете, что законы этой страны защищают права американских граждан? Законы есть, но они писаны только для вас , а законодатели нарушают их направо и налево.

Даунинг наслаждался, заставляя меня мучиться неизвестностью, но не понимал, что на самом деле оказывает мне огромную услугу. У меня не было никаких других дел, и я принялся изучать детали программы налоговой службы по вознаграждению изобличителей. Правительство пока не выдвинуло UBS требования по уплате каких-либо штрафов, но вот-вот это должно было случиться. Ко мне обратилось сразу несколько симпатизировавших моему делу некоммерческих групп поддержки, таких как POGO (Project on Government Oversight) и GAP (Government Accountability Project). Однако, хотя они и выступали против моего обвинения и тысячи людей подписали петиции в мою защиту, у этих организаций просто не было «зубов», чтобы обернуть ситуацию в мою пользу, или денег, чтобы заплатить мне за мои усилия.

Именно тогда я открыл для себя Национальный центр помощи информаторам в Вашингтоне. Это была небольшая организация, в которой работали талантливые и знающие люди, твердо убежденные в необходимости защиты информаторов вроде меня. Исполнительным директором NWC был Стивен M. Кон, который также работал партнером в юридической компании Kohn, Kohn & Colapinto. Эта компания считалась лучшим защитником изобличителей в границах Белтуэй [85] 100-километровое шоссе, опоясывающее Вашингтон. — Прим. пер. . Кон представлял интересы Линды Трипп, сотрудницы министерства обороны, предавшей огласке интрижку между Биллом Клинтоном и Моникой Левински. Трипп пострадала от репрессий со стороны работодателя, подала иск против правительства и получила 595 000 долларов, восстановление в должности и премии за период временного отсутствия на работе. Было очевидно, что Кон — нужный мне человек.

Стив полетел в Бостон, и мы встретились в гостинице Langham. Он мне сразу понравился. Стив был невысоким впечатлительным человеком с кудрявыми седыми волосами, очками в проволочной оправе и невероятно высоким интеллектом. Он многие годы представлял интересы изобличителей и выступал в Конгрессе. Он сам написал несколько серьезных книг по этому вопросу, но в моем случае речь шла о чем-то беспрецедентном. Затем к нашей команде присоединился Дин Зерб, еще один талантливый адвокат, рекомендованный Стивом. Мы встретились с ним в гостинице Hilton около аэропорта. Дин был толковым налоговым юристом и одним из авторов закона об изобличителях, принятого в комитете Сената по финансам. Если вы хотите что-то узнать о Конституции, спросите у Томаса Джефферсона. А если вы хотите узнать о законе об изобличителях, спросите у Дина Зерба. Дин был искренне поражен, когда я показал ему все документы о моей истории изобличения банка — подколотые, подшитые и подкрепленные кучей внутренних меморандумов UBS.

— Это просто невероятно! Не могу поверить своим глазам! — выдохнул Дин. — Как вам удалось все это сделать, Брэд?

Я поднял штанину и показал ему свое черное следящее устройство.

— У меня было много свободного времени.

Через несколько дней Стив и Дин еще раз приехали ко мне, и мы встретились в гостинице Boston Harbor. Я подписал соглашение об их вознаграждении.

— Это будет серьезная битва, — сказал Стив. — Но вы, Брэд, хорошо вооружены.

— И опасен, — улыбнулся я в ответ.

Стив Кон и Дин Зерб сделали первый залп по Сенату, запросив копию моих показаний. Этот документ был нужен, чтобы продемонстрировать налоговой службе, как много информации я передал правительству. Однако Боб Роуч отверг эту просьбу, сославшись на правила комитета. Да неужели? Они пытались скрыть от меня мои собственные слова? Еще шесть месяцев борьбы — и нам разрешили изучить стенограмму в защищенной комнате на Капитолийском холме. Документы подтвердили все, что я рассказывал, однако нам не разрешили сделать копии.

Тем не менее я начал испытывать определенный оптимизм. Не в отношении слушания, которое опять было отложено благодаря усилиям Даунинга. Появилась надежда, что когда-нибудь я получу финансовое возмещение за все свои страдания. Каждая газета и каждый блог, описывавшие мое дело, выступали против творившейся несправедливости и обрушивались на правительство за попытки преследовать своего лучшего информатора. Не то чтобы это серьезно влияло, но я знал, что это могло помочь в работе Стиву и Дину.