Брэдли Биркенфельд - Игра Люцифера

— Кадет Биркенфельд, — сказал он, дождавшись, пока смолкнет эхо от команд сержантов. — Я хотел бы с вами поговорить.

— Да, сэр!

— Вы хороший солдат — толковый, дисциплинированный и целеустремленный. Однако я думаю, что вам стоит пересмотреть свое будущее.

Я повернулся и посмотрел на него сверху вниз — с таким ростом вы будете смотреть сверху вниз на кого угодно.

— Что вы имеете в виду, сэр?

Полковник Карбоне ответил мне прямо и без уловок.

— Вы никогда не станете военным пилотом, Брэд. В наши дни пилотами становятся выпускники военно-воздушных академий с идеальными оценками. Вы хорошо учитесь, но вы по своей натуре финансист, и вы никогда не сможете добиться того же, что они. — Он пожал плечами, будто извиняясь. — Кроме того, вы не поместитесь в кабине F-16 — разве что с мылом.

Это не особенно меня шокировало. Кадеты часто беседовали о том, какие у них есть шансы получить желаемую должность в армии, и я понимал, что лично мои шансы невелики. Карбоне просто подтвердил мои собственные подозрения.

— А что бы вы порекомендовали мне, сэр?

— Осмотритесь, — ответил он. — Найдите что-нибудь более подходящее. Если вы пойдете по прежнему пути и поступите в ВВС, то закончите свою карьеру, сидя за пультом управления ракетой в километре под землей где-нибудь в Небраске.

Ни больше ни меньше. Я серьезно отнесся к его словам, но при этом не расстроился, не впал в депрессию и даже не думал о том, что напрасно потратил несколько лет. Клинт Иствуд говорил в фильме «Грязный Гарри»: «Человек должен знать пределы своих возможностей». Так что, может быть, мне и не было суждено стать лихим пилотом, но я уже понимал, что мне по силам стать настоящим асом в области банковской деятельности и финансов.

Зимой 1987 года я упаковал свои вещи и отдал последний салют Норвичскому университету. Меня приняли на заключительный семестр в Ричмонд-колледж в лондонском Южном Кенсингтоне. Меня невероятно волновали перспективы погрузиться в жизнь центра международных финансов, завести новых друзей в новой стране и впитать в себя все богатство европейской культуры. Я чувствовал себя полностью сформировавшимся и готовым к этому. Я знал, что не стану военным героем, но тем не менее собрался завоевать мир.

Так я и оказался на своем длинном пути, который привел меня в тюремную камеру.

Но если бы вы тогда сказали мне, что в конце всех поворотов и маневров, удовольствий, интриг и приключений меня будет ждать Скулкилл, то я бы ответил:

— Вы рехнулись. Биркенфельд не может попасть в тюрьму.

State Street Bank and Trust Company, 1989 год.

Когда я впервые увидел Ника Лопардо, руководителя компании State Street Global Advisors, я подумал, что он, наверное, завернул сюда со съемок « Крестного отца-3 » , ошибившись зданием.

Этот высокий человек, весом не менее 110 килограммов, в блестящем серебристом костюме с кроваво-красным галстуком пронесся по этажу, на котором сидели аналитики. Его сопровождал еще более массивный телохранитель, у которого вместо правой руки был протез в форме крюка. У Лопардо были плотные черные волосы, брови, напоминавшие мохнатых сороконожек, сломанный нос, а его челюсть казалась даже шире толстой шеи. Он только что пришел с какой-то неприятной встречи, поэтому его лицо было красным от гнева. Когда Лопардо пробежал мимо столов, затряслись кофейные чашки. И первые слова, которые я от него услышал, были адресованы какому-то недостаточно проворному пареньку:

— А ну-ка быстро снял свои ноги с чертового стола! Это тебе не парк!

Паренек подскочил в кресле и моментально спрятал ноги под стол. В какое-то мгновение мне показалось, что он даже обмочился со страха. Глядя на то, как Лопардо с грохотом открывает стеклянные двери, ведущие к лифту, мой приятель Рик Джеймс наклонился ко мне и прошептал:

— Это — новый босс.

Николас A. Лопардо. Не самый типичный образ бостонского банкира.

Он был сыном владельца магазина, торговавшего металлоломом в Бруклине. В годы учебы в университете Саскуэханна в Пенсильвании он играл в бейсбол (как шорт-стоп [9] Игрок между второй и третьей базами, который должен останавливать мячи, попадающие в эту зону. — Прим. пер. ) и в футбол (защитник). Он ограничился степенью бакалавра в области маркетинга и менеджмента, поняв, что ему не нужна вся та чепуха, которую преподают в бизнес-школах типа Уортона. Лопардо удалось перенести дух опасных улиц Маленькой Италии в мир высоких финансов [10] Район Манхэттена, населенный в начале XX века выходцами из Италии, в том числе мафиози. — Прим. пер. . Он провел 19 лет, занимаясь маркетингом институциональных пенсионных планов в компании Equitable Life, и все в State Street знали, что ему удалось успешно превратить старомодную компанию, предпочитавшую обслуживать богатых и знатных людей, в нечто существенно большее.

Когда в 1987 году Лопардо пришел в State Street, под управлением компании находились активы на сумму 18 миллиардов долларов. А когда он покидал контору в 2001 году, эта сумма выросла до 700 с лишним миллиардов . Мы все им восхищались и хотели быть, как он. Он был лоялен к своим сотрудникам. Он защищал их как доберман, но при этом был чертовски требователен к ним. Ник Лопардо не брал пленных. С ним нужно было вести себя осторожно. Каждый раз, когда он восклицал: «Так, люди, пора кого-то замочить !», это могло означать как предстоящую схватку с компанией-конкурентом, так и желание придушить какого-то придурка на манер того, как это делал Аль Капоне.

Итак, Ник Лопардо задавал ритм, а мы все под него танцевали. State Street Bank and Trust Company оказалась моей первой пристанью в путешествии по миру больших финансов. Конечно, я занимался этой работой и раньше — летом между семестрами в колледже, — однако чаще всего я проводил время в подвале с другими молодыми сотрудниками, мечтавшими стать очередными уорренами баффеттами. Мы передавали сообщения, обрабатывали кучи бумаг для банкиров, обращались к ним «сэр», приносили сэндвичи и газировку на собрания, посвященные недоступным для нас темам, делали заметки во время выступлений, а затем быстро передавали их всем, кому это было нужно. Я часто чувствовал себя мальчиком на побегушках, но мне хорошо платили. Кроме того, в Бостоне было очень жарко. В городе и его окрестностях свыше 70 университетов и колледжей, и девушки, остававшиеся в городе на лето, ограничивались минимумом одежды.

Теперь же я стал полноценным сотрудником, и после последнего семестра в Лондоне я заважничал. Как и многие другие свежеиспеченные выпускники колледжей, я считал себя невероятно толковым и сведущим в области финансов. Так или иначе, это был для меня очень важный период. Я впитывал знания как губка, работал не покладая рук и упорно карабкался по лестнице, ведущей к богатству.