Александр Архангельский - Человек в истории

Михаил Алексеевич, как человек опрятный, в своих воспоминаниях отдает должное и опрятности новых американских знакомых: «Они не выйдут из дома пока не будут тщательно одеты во все глаженное, причесаны и слегка накрашены». В то же время девушки отказывались ездить с русскими друзьями за город на автобусе или электричке, предпочитая машины: «Это роняло их достоинство в глазах окружающих, что они общаются с такими, у которых нет машин. Везде свой порядок, свои взгляды», — грустно констатировал Храпко.

Поэтому Храпко с товарищами в одно из воскресений взяли и поехали одни, без девушек, на пляж Джанс Бич, на Атлантическом океане. Видимо, пляж настолько потряс Михаила Алексеевича, что этому описанию он отводит более страницы. Он восхищался его размерами, благоустройством (песчаный пляж), количеством отдыхающих. Впечатлили и вышки спасателей через каждые 100–150 метров. Кроме основной обязанности спасатели помогали родителям отыскивать заблудившихся детей. Удивила и комфортность пляжа, оборудованного раздевалками, шкафчиками для одежды, запираемыми на замок, и душами с пресной водой, а также множество открытых буфетов и урн для мусора.

В одно из воскресений группа отправилась в Вашингтон, столицу США. М. А. Храпко пишет, что и здесь он сделал множество снимков, даже заснял Белый дом, забравшись на ограду. Своего рода потрясением для Михаила Алексеевича можно назвать и то, что снимать в Америке разрешалось все и везде. Храпко, как и другим инженерам из «закрытого» города Челябинска, где снимать разрешалось только специальным фотографам, это было удивительно.

Быть в Америке и не посетить кинотеатр было бы странно. Несколько раз группа была в «Рэдио Сити». Удивиться было чему: «После показа фильма, экран убирался, открывалась огромная сцена, из-под пола перед сценой поднималась платформа с симфоническим оркестром, человек 80 музыкантов с дирижером за пультом, и начинался дивертисмент. Состоял он, главным образом, из массовых балетных выступлений сотен девушек. Впечатление, особенно первое, от посещения «Рэдио Сити» было огромным из-за его грандиозности». Удивляла и высокая стоимость билета — 1 доллар.

Также им удалось побывать в цирке в огромном помещении «Медисон Сквер гарден» с местами для 20 тысяч зрителей. Представление хорошо помнилось Храпко даже спустя 50 лет. Проходило оно на трех аренах и двух эстрадах сразу, они были окружены манежем, на котором проводились скачки и джигитовка ковбоев, казаков, индейцев. Количество актеров было огромным, перед началом все участники «с лошадьми, слонами и всякими уродливыми людьми совершали обход по манежу — их было много сотен, они заполняли весь манеж». Потрясло и другое — было много детей, публика грызла орехи, а скорлупу, бумажки бросала на пол. Храпко обозначил это так: «ведут себя свободно, по-американски».

По окончанию периода работы в Нью-Йорке, когда все заказы были оформлены, челябинские инженеры отправились на ознакомление с производством на самые передовые станкостроительные и машиностроительные заводы. Всей группе интересно было ознакомиться с постановкой производства тракторов и автомобилей в США, с заготовительными цехами, механической обработкой деталей, со сборкой и испытанием двигателей и автомашин. Они посетили основные автомобильные заводы «Дженерал моторс корпорейшен», «Крайслер» и «Форд Мотор Kо» в городах: Детройт и Флинт — в штате Мичиган, Милуоки — штат Висконсин; Чикаго — штат Иллинойс; Пеория — штат Иллинойс и другие города. На каждом заводе они проводили 1–2 дня.

На осмотр заводов Форда затратили три недели. Конвейерное производство Форда потрясало. Храпко подробно описывает эту технологию и условия труда: 8 часов рабочий день, 2 смены, перерыв на завтрак 15 минут; каждую минуту с конвейера сходили по 3 машины, каждые 20 секунд — одна; непрерывно работали три линии конвейера; на операции отводилось по 1 минуте (ни курить, ни отходить не разрешалось). Конвейер останавливался лишь в обеденный перерыв, который проходил тут же — на тележках развозилось упакованная еда за 5 центов, а через 15 минут все на рабочих местах, мусор убирается неграми-уборщиками. Храпко назвал это «изумительной организацией» производства. Очень много полезного было «подсмотрено» на этом производстве. Михаил Алексеевич даже отметил, что конвейерное производство хорошо помнит спустя 50 лет. Все автозаводы принимали челябинских гостей очень радушно и любезно.

Во всех городах США, в которых довелось побывать челябинской группе, они хотели узнать как можно больше о достопримечательностях городов и о жизни американцев. В Чикаго впервые познакомились с белоэмигрантом — он был вежлив и приветлив. Несмотря на указания консульства, челябинцы пообщались с ним.

Завершая поездку по заводам, возвращаясь в Нью-Йорк, челябинцы заехали в Буффало посмотреть Ниагарский водопад: «Сам водопад производит исключительное, грандиозное впечатление, так же, как и поездка на теплоходике под водопадом. Мы были и на Канадской стороне Ниагарского водопада. Ниагара является границей между США и Канадой. Очень красив и фантастичен Ниагарский водопад ночью в темноте, подсвеченный мощными меняющимися разноцветными прожекторами».

Часть группы по истечении второй четырехмесячной визы покинула США и отправилась обратно в СССР. Оставшаяся часть распределилась по районам для приемки оборудования. Храпко был направлен в Детройт, где не только принимал станки, когда они были готовы и предъявлялись на сдачу, но имел возможность наблюдать за станками в процессе их изготовления, сборки и наладки.

Повседневная жизнь казалась Михаилу Алексеевичу удивительной. Так, проживая на квартире в Ричмонде, он узнал от хозяйки, что из дома можно надолго уйти и не запирать двери, что молоко и почту развозчики оставляют на ступенях возле входа, что в этом маленьком городке в воскресные дни почти все жители собираются в церкви.

Храпко удалось встретить новый 1937 год в Нью-Йорке, в компании своих советских друзей, после завершения всех работ. В час ночи все пошли гулять по главным улицам Нью-Йорка: «На улицах движение транспорта в новогоднюю ночь было прекращено. Во всю ширину улиц двигалась нарядная толпа, со всякими погремушками, дудками, маскарадными масками. Совсем незнакомые люди обращались друг к другу с пожеланием счастливого нового года. На перекрестках улиц было много полицейских, но никаких беспорядков и драк не было, не было и пьяных, но все были в приподнятом, радостном настроении. Рождественские праздники — для детей, а новый год для взрослых и детей». Любопытное замечание, видимо, навеянное воспоминаниями о родине, о том, что не было ни беспорядков, ни пьяных.