Рута Ванагайте - Свои. Путешествие с врагом

Эфраим: Они стали частью структуры силы, так? Но евреи в литовском обществе всегда были теми “иными”. Антисемитизм был очень важным фактором. Эти люди наконец почувствовали себя сильнее евреев. Они всегда знали или чувствовали, что евреи в чем-то их превосходят. Евреи были образованными, успешными, они были по большей части промышленниками, они были лицами свободных профессий. В этом путешествии я понял одну важную вещь. Отчуждение между евреями и литовцами… Евреи, жившие в литовской провинции, несомненно, чувствовали свое превосходство над деревенскими людьми, и это вело ко все возраставшей враждебности. С литовской стороны.

Рута: Никогда об этом не задумывалась. Как евреи “транслировали” это сообщение – мы вас превосходим?

Эфраим: Прежде всего, они держались изолированно. Это евреям исторически было просто необходимо для того, чтобы сохранить самобытность и не ассимилироваться. Евреи верят, что они – избранный народ. И тогда верили. Литовцы это, несомненно, чувствовали. Это возводило огромный барьер между евреями и более примитивной частью литовского общества, особенно в провинции.

Рута: Исследования историка Римантаса Загрецкаса показывают, что половина литовцев, которых судили за то, что они расстреливали евреев, были неграмотными, четверть из них окончили несколько классов начальной школы. Правда, он изучил лишь несколько сотен дел из тысяч, хранящихся в Особом архиве.

Эфраим: Я склоняю голову перед историком, который это выявил. Это очень важное исследование. Однако все исследования, которые были или будут опубликованы в Литве, проблемы не решат, поскольку о них не пишут средства массовой информации, о них не говорят политики, они не попадают в учебники, по которым учится молодое поколение. Они не воздействуют на сознание людей.

Рута: Но вы согласны с тем, что такие исследования, которыми занимаются изучающие Холокост литовские историки, – шаг вперед?

Эфраим: Да, их исследования – это один шаг вперед.

Рута: Все, что нам надо сделать, – популярно рассказать о том, о чем историки написали в своих научных исследованиях. Сделать эти факты, эти открытия доступными и понятными каждому литовцу.

Эфраим: Существует большой разрыв между тем, что написано в академических исследованиях литовских историков, и тем, что знает ваша широкая публика.

Рута: Кто должен заполнить эту брешь?

Эфраим: Я думаю, что это должны сделать вы. Я надеюсь, что вы этой книгой пробьете стеклянный потолок и правда откроется. Я уже приводил вам классический пример с книгой “Соседи” польского историка Яна Гросса. Когда она вышла, поляки были шокированы: что, мы – убийцы? Да ведь мы – жертвы, мы всегда были жертвами. Эта книга в Литве может вызвать похожий эффект.

Рута: Однако подобный эффект должны были вызвать все книги, которые написали историки, исследующие Холокост: Арунас Бубнис, Альфонсас Эйдинтас, Валентинас Брандишаускас, Альфредас Рукшенас, Людас Труска, Саулюс Сужеделис, Рута Пуйшите, Римантас Зизас, Римантас Загрецкас…

Эфраим: Нет. Те исследования не прозвучали так, как надо бы. Никто не хотел, чтобы это произошло. Тем историкам повезло, что почти никто в Литве не читал и не обсуждал то, что они написали. У них есть безопасная работа, они делают академическую карьеру, и все это могут разрушить люди во власти, все еще пытающиеся скрыть правду. Чем меньше людей в Литве читает исторические исследования, тем удобнее им продолжать делать то, что делается теперь.

Рута: Те же самые историки признают, что, к сожалению, убийства евреев в литовской провинции почти не исследованы. Это белое пятно. Я бы сказала, что это, напротив, очень-очень черное пятно. И в истории Литвы, и в историографии. Самое наичернейшее. Руководительница Центра исследований геноцида и сопротивления жителей Литвы сказала журналистам, что исследования Холокоста неполные, потому что просто-напросто не хватает людей для того, чтобы их проводить. Но нет недостатка в людях для исчерпывающих исследований антисоветского сопротивления. Исследований, посвященных нашим, своим.

В конце XIX века в Таураге жили 3634 еврея (54,6 % всего населения местечка).

Я, Антанас Швегжда, изъявляю желание добровольно поступить в полицейскую охрану. Я поступаю в полицию с единственной целью – получить больше прав, благодаря которым моя жизнь будет постоянно улучшаться, поскольку я буду иметь больше возможностей получить все, что мне требуется [186] LYA, K-1, b. 43767/3, p. 5–6. .

Антанас Швегжда в 1939 году поступил в учительскую семинарию в Таураге. 15 июня 1941 года учащихся семинарии распустили на летние каникулы. Антанасу было девятнадцать лет.

25 или 26 июня ко мне зашли два друга и предложили вступить в отряд добровольцев. Они сказали, что, если я вступлю в этот отряд, мне будет легче жить. […] Будучи в полиции, я носил гражданскую одежду, был вооружен винтовкой, на левую руку надевал белую повязку из белой ткани, на которой своей рукой написал “Ordnungdienst”, что в переводе означает “Служба порядка”.

В конце августа 1941 года я трижды принимал участие в расстреле евреев. Нас было 50 человек полицейских. Во время первой операции я лично застрелил 10 евреев. Из города в лес их конвоировали кадровые полицейские. Возили их рано утром, чтобы не видели жители местечка. Мы изымали у них деньги и ценности, а одежду складывали в кучу, а потом увозили на склад, а со склада раздавали людям, пострадавшим от войны, также и моей маме. Мама принесла мне со склада одно новое синее шерстяное пальто.

Кроме того, у евреев, привезенных на расстрел, я находил крупные суммы денег. Т. е. когда партию евреев привозили к яме, выкопанной для расстрела, я предлагал им отдать деньги мне, поскольку их все равно ждет смерть. Тогда они мне отдавали различные суммы денег, на которые я купил себе шляпу за 50 рублей, в Каунасе купил скрипку за 700 рублей, а другие деньги проел. За весь период я взял у убитых евреев около четырех тысяч рублей. За весь период своей деятельности я расстрелял примерно 50 евреев.

В охранном подразделении я прослужил приблизительно три месяца, т. е. с 26 июня до конца августа, а с 15 сентября снова начал учиться [187] CA, 3337, ap. 55, b. 153. .

Антанас Швегжда в послевоенные годы работал хористом в Шяуляйском городском театре. В 1948 году был арестован и приговорен к 25 годам заключения.

Краеведческий музей Таураге. Есть ли какие-нибудь сведения о жившей здесь еврейской общине, о четырех тысячах убитых евреев из Таураге?

Нас встречает дружелюбный сотрудник музея, ведет по музейной экспозиции. Нет, про четыре тысячи убитых евреев у нас ничего нет. Но зато мы очень гордимся другими разделами экспозиции. Осматриваем коллекцию одноцентовых монет Соединенных Штатов Америки. Юноша говорит, что многие посетители удивляются, увидев такую большую коллекцию монет в один цент. Другой стенд посвящен писателю Оноре де Бальзаку, который некогда проехал через Таураге и даже останавливался здесь.