Бранко Лазич - Исторический очерк: Никита Хрущев, Доклад на закрытом заседании XX Съезда КПСС

В организации различных грязных и позорных дел гнуснейшую роль играл ярый враг нашей партии, агент иностранной разведки — Берия, который втерся в доверие Сталина. Каким образом этот провокатор получил такое положение в партии и государстве, так что он стал первым заместителем председателя Совета Министров Советского Союза и членом Политбюро ЦК? Теперь установлено, что этот негодяй поднялся по ступеням правительственной лестницы через бесчисленное число трупов.

Имелись ли какие-либо данные о том, что Берия был врагом партии? Да, имелись. Уже в 1937 году, на одном из пленумов ЦК, бывший народный комиссар здравоохранения Каминский оказал, что Берия работал на мусаватскую разведку. Однако едва пленум ЦК успел окончиться, как Каминский был арестован и расстрелян.

Рассмотрел ли Сталин заявление Каминного? Нет, потому что Сталин верил в Берию, и этого для него было достаточно. А когда Сталин верил в кого-либо или чему-нибудь, никто не смел сказать ни слова, противоречащего его мнению: каждого, кто посмел бы выразить свое несогласие, постигла бы та же судьба, что и Каминского.

Были еще и другие признаки. Интересно заявление, сделанное товарищем Снеговым в ЦК партии (кстати, он также был недавно реабилитирован — после семнадцати лет заключения в лагерях). В этом заявлении Снегов пишет:

«В связи с предлагаемой реабилитацией бывшего члена ЦК Картвелишвили-Лавреитьева, я вручил представителю Комитета Государственной Безопасности подробное показание, касающееся рели Берии в решении дела Картвелишвили и относительно тех преступных мотивов, которыми руководствовался Берия. По моему мнению, абсолютно необходимо вспомнить один важный факт, относящийся к этому делу и сообщить о нем Центральному Комитету, так как я не счел целесообразным включить его в следственные документы.

30 октября 1931 года, на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) Картвелишвили, секретарь Закавказского Краевого Комитета, сделал доклад. Присутствовали все члены краевого исполкома; из них один я остался в живых. Во время этого заседания И. В. Сталин в конце своей речи внес предложение, касающиеся организации секретариата Закавказского Краевого Комитета, которое заключалось в следующем: Первый секретарь — Картвелишвили; второй секретарь — Берия (тогда впервые в истории партии имя Берия было упомянуто, как кандидата на партийную должность). Картвелишвили ответил, что он хорошо знает Берия, и по этой причине категорически отказывается работать с ним. Сталин предложил оставить этот вопрос открытым и разрешить его в процессе самой работы. Два дня спустя пришло решение, согласно которому Берия получал партийную должность, а Картвелишвили должен был быть выслан из Закавказья».

Этот факт может быть подтвержден товарищами Микояном и Кагановичем, которые присутствовали на этом заседании.

Старая вражда между Картвелишвили и Берия была хорошо известна; эта вражда началась еще тогда, когда товарищ Серго работал в Закавказье; Картвелишвили был ближайшим помощником Серго. Эта вражда побудила Берия сфабриковать «дело» против Картвелишвили.

Характерно, что в этом «деле» Картвелишвили обвинялся в террористическом акте против Берия.

В приговоре по делу Берия содержится содержание его преступлений. Но некоторые вещи следует напомнить особенно, потому что, возможно не все делегаты Съезда читали этот документ. Я хочу напомнить вам о зверском решении, принятом Берия по делам Кедрова, Голубева и приемной матери Голубева — Батуриной — лиц, которые хотели сообщить Центральному Комитету об изменнической деятельности Берия. Они были расстреляны без суда, а приговор был вынесен уже после их казни.

Вот что старый коммунист, товарищ Кедров, писал Центральному Комитету через товарища Андреева (товарищ Андреев был в то время секретарем Центрального Комитета):

«Я обращаюсь к вам за помощью из мрачной камеры лефортовской тюрьмы. Пусть этот крик отчаяния достигнет вашего слуха; не оставайтесь глухи к этому зову; возьмите меня под свою защиту; прошу вас, помогите прекратить кошмар этих допросов и покажите, что все это было ошибкой.

Я страдаю безо всякой вины. Пожалуйста., поверьте мне. Время докажет истину. Я — не агент-провокатор царской охранки; я — не шпион; я — не член антисоветской организации, как меня обвиняют на основании доносов. Я не виновен и в других преступлениях перед партией и правительством. Я — старый незапятнанный ничем большевик. Почти сорок лет я честно боролся в рядах партии за благо и процветание страны…

Сегодня, мне, шестидесяти двух-летнему старику, следователи грозят еще более суровыми, жестокими и унизительными методами физического воздействия. Они — следователи — не способны понять свою ошибку и признать, что их поступки (в моем деле) незаконны и недопустимы. Они пытаются оправдать свои действия, рисуя меня закоренелым и ожесточенным врагом и требуют все новых, более жестоких пыток. Но пусть партия знает, что я невиновен и что нет такой силы, которая могла бы превратить верного сына партии в ее врага, до его последнего дыхания. У меня нет выхода. Я не могу отвратить от себя грозящие мне новые и еще более сильные удары.

Но все имеет свои пределы. Мои мучения ушли до предела. Мое здоровье сломлено, мои силы и энергия тают, конец приближается. Умереть в советской тюрьме, заклейменным как низкий изменник Родины — что может быть более чудовищным для честного человека. Как страшно все это! Беспредельная боль и горечь переполняет мое сердце. Нет! Нет! Этого не будет! Этого не может быть! — восклицаю я. Ни партия, ни советское правительство, ни Народный Комиссар Л. П. Берия не допустит этой жестокой и непоправимой несправедливости. Я твердо убежден, что при наличии спокойного объективного разбирательства моего дела, без грубой брани, без гневных окриков и без страшных пыток — было бы легко доказать необоснованность всех этих обвинений. Я глубоко верю, что истина и правосудие восторжествуют. Я верю. Я верю».

Военная Коллегия нашла, что старый большевик, товарищ Кедров, был невиновен. Но несмотря на это, он был расстрелян по приказу Берия. (Возмущение в зале.)

Берия также жестоко расправился с семьей товарища Орджоникидзе. Почему? Потому что Орджоникидзе пытался помешать Берия осуществить его гнусные планы. Берия убирал со своего пути всех, кто мог бы ему помешать. Орджоникидзе всегда был противником Берия и говорил об этом Сталину. Но вместо того, чтобы разобраться в этом вопросе и принять соответствующие меры, Сталин допустил ликвидацию брата Орджоникидзе и довел самого Орджоникидзе до такого состояния, что он был вынужден застрелиться. (Возмущение в зале). Таков был Берия.