Владимир Бушин - Пятый сезон Путина. Шоу продолжается…

— И вот, — говорит с дрожью в голосе Караулов-Очумелов, — в 6 часов утра тот вертолет поднялся на семь с половиной метров и… — он перешел на трагический шепот, — и рухнул на землю.

Все участники передачи, а может, и вся страна ахнули, кажется, кто-то рухнул на пол.

— Как все они остались живы, знает только бог.

Нет, пожалуй, и бог не знает. Ведь тогда было столько аварий, катастроф, крушений, заказных убийств… Ну, почему не остались живы, например, известный врач-офтальмолог Федоров или Боровик-младший, рухнувшие на землю тоже при воздушной аварии? Правда, не с семи метров. Но почему я сказал «тогда»! Оговорился. Ведь и сейчас то же самое…

— А теперь самое страшное, — продолжал оратор. В студии некоторые женщины заранее откинулись на спинку кресел и зажмурили глаза, другие положили таблетку валидола под язык. — В день похорон Анатолия Александровича Собчака, учителя Владимира Владимировича, на Путина готовилось первое покушение…

Как первое? А вертолет? Значит, эпизод с тещей не считается? Что ж, пожалуй, это справедливо. Но я подумал: ну, а какой же Путин — ученик Собчака? Он всего лишь слушал его лекции по семейному праву, когда учился на юрфаке Ленинградского университета. Не могу же я считать себя учеником знаменитого пушкиниста Сергея Михайловича Бонди только потому, что тоже слушал его незабываемые лекции в Литинституте, даже если еще он подарил мне в Малеевке свою книгу о Пушкине с дарственной надписью, сделанной справа налево, он умел это. И потом, неужели Караулов не знает, что ведь ныне на святой Руси Собчаками да Чубайсами собак кличут. Приятно ли президенту до сих пор числиться учеником этой политической дворняжки? Перестарался Очумелов, перебрал хамелеон…

— …Тогда Владимир Гусинский не получил 40 млн долларов кредита на канал НТВ.

От кого не получил? Кто не дал — Путин? Если так, то молодец. Но это значит, что Гусинский и готовил покушение? Вполне возможно. Но говори прямо, не юли, не напускай тумана.

— …Тогда прозвучала фраза Путина, когда он прощался с чекистами: «Ну, что, ребята, первый этап операции — внедрение в банду — состоялся. Приступаю ко второму этапу — к ликвидации банды».

Опять загадка! В какую банду внедрился Путин? В банду олигархов, что ли? И каков итог второго этапа за 17 лет? Было их 7, а сейчас 112. Вот он — «момент истины»?

— Они уже все понимали — и Борис Абрамович, который скоро убежит в Лондон; и Гусинский, давно забытый, который скоро убежит в Америку…

Стоп! Соображает ли оратор, что сказал? Ведь Березовский умер при загадочных обстоятельствах в Лондоне. Так что, это жертва путинского «второго этапа»? Ты на кого работаешь?.. Но ему не до этого, он дальше:

— На кладбище, где хоронили Собчака, готовился теракт в отношении (!) Путина. Его умоляли не приходить прощаться с Учителем…

Как Ленина — не ехать на завод Михельсона, и это понятно: в тот день утром в Петрограде был убит Урицкий. А тут? Не накануне ли сгорел ночной клуб «Хромая лошадь», унеся 72 молодые жизни?

— Смерть, убийство и.о. президента в прямом эфире — каналы вели прямую трансляцию… Он появился неожиданно, постоял у гроба и так же быстро ушел…

Прекрасно, но, во-первых, никакие каналы это не транслировали. Во-вторых, для кого же Путин появился неожиданно? Разве что для Собчака. Террористы-то, если они были здесь, а не в голове оратора, поджидали жертву — ушки на макушке. Как мадам Коноплева — Ленина на железнодорожной платформе под Петроградом…

— Так готовилось первое покушение, — продолжает Караулов. — Проходит год, больше. Путин летит в Азербайджан. Об этом рассказывал покойный Гейдар Алиев и председатель КГБ республики…

Председатель, кажется, тоже покойный. И что же покойники рассказывали?

— Бомба, которая ждала Путина, приводилась в движение (!) мобильным телефоном.

А где она его ждала, коварная, — под столом Алиева? в российском посольстве? под кроватью в отеле? Неизвестно…

— Американцы, церэушники, исследовали эту бомбу — такой бомбы они не видали никогда.

Это как же понимать? Вместо того чтобы скрыть факт покушения на президента, как это обычно делается, если он не был публичным, наши кагэбешники побежали к церэушникам с этой бомбой и пытают их: «Коллегии, что это за штучка? Ей хотели поднять на воздух нашего президента». Так? Не верю! У наших наследников Дзержинского есть профессиональное достоинство, они не побежали бы к американцам, а сами разобрались бы во всем.

— Теперь самое невероятное… Террорист-смертник, который должен был взорвать Путина, жив. У него пожизненное заключение.

Что ж тут невероятного? Не на него же покушались. Но интересно, как его взяли? Или он услышал речь Путина, что в России вот-вот будет создано 25 миллионов высокотехнологических и высокооплачиваемых рабочих месс, возрадовался, прослезился и, как помянутый Герман Ушаков после речи Ленина, явился к охранникам президента, ударил себя в грудь и сказал: «Вяжите меня! Я, подлец, хотел пустить по ветру вашего президента…»

Казалось бы, такого рассказа уже вполне достаточно, чтобы избрать Путина президентом на пятый срок. Но Очумелову хочется, чтобы уж и на шестой, и поэтому он продолжал свою сагу героической страницей из молодости Владимира Владимировича:

— В Дрездене в любой пивной… вы понимаете, в любой пивной можно услышать: «О, Путин! Тот, который спас наших мальчиков!»

Вообще-то, в пивной чего только не услышишь. Но не будем спешить. Послушаем:

— Поразительно! Вы не знаете и этой замечательной истории о нашем президенте…

Ведь это упрек не только тем, кто был в студии, но и всему народу. Но справедливо ли? Я, например, в молодости бывал в дрезденских пивнушках, в театрах Франкфурта-на-Одере, в музеях Мюнхена… Но большинство-то не бывало…

— Он никогда об этом не рассказывал…

Упрек народу тем более несправедлив. Откуда ж ему знать? А сам-то как узнал, если он — никогда? Неизвестно. И начинает рассказ…

— В ту ночь, когда рухнула Берлинская стена…

А это было 9 ноября 1989 года.

— … в ту ночь две тысячи пьяных дрезденцев, молодые ребятушки, ворвались в Штази, разгромили здание немецкой контрразведки…

Минуточку! Во-первых, нельзя говорить «немецкая контрразведка», т. к. было два немецких государства, и тут речь идет о ГДР. Во-вторых, Штази — это не контрразведка, а Комитет государственной безопасности (КГБ). В-третьих, этот Комитет, естественно, находился не в Дрездене, а в столице, в Берлине, в комплексе зданий на Норманенштрассе. Допустим, толпа дрезденцев так упилась, что могла вообразить, будто она в своем городе громит Штази. Но как при всем честном народе мог малевать такую картину вроде бы трезвый журналист — загадка. И Берлинская стена находилась не в Дрездене, а в соответствии со своим названием — в Берлине, без малого километрах в двухстах от столицы.