Антон Первушин - Космический рейс Германа Титова

Сначала «шестёрку» испытали на центрифуге — на предельной перегрузке в 12 g. Такую перегрузку космонавты должны были перенести, если бы траектория спуска в атмосфере оказалась слишком отвесной. Хотя в этом испытании был заложен определённый риск (медики ещё экспериментировали с оптимальной позой в центрифуге), «шестёрка» с честью выдержала его. Летом подготовили сурдокамеру — небольшое помещение, тщательно изолированное от мира. В ней царит глубокая тишина. Хотя таких условий на космических кораблях нет, сурдокамера позволяла проверить устойчивость кандидата к сенсорному голоду и клаустрофобии. Будущие космонавты по очереди проводили в сурдокамере по десять дней.

Особое значение придавалось тренировкам, направленным на укрепление вестибулярного аппарата. Индивидуальные программы составляли для каждого кандидата с учётом «слабого звена» в его вестибулярной системе. При тренировках использовали батут, качели Хилова, кресло Барани и рейнское колесо, а также специальные стенды, позволяющие балансировать на неустойчивой опоре, комбинировать вращение и балансирование.

Надо сказать, что в тренировках Юрий Гагарин не всегда был первым по показателям, но оказывался первым по общей сумме получаемых баллов на стендах и тренажёрах. Не отставал от него и Герман Титов.

Скафандры для космонавтов изготавливали по индивидуальной мерке. С ними вышла задержка, и тогда для экономии времени в «шестёрке» выделили трёх лидеров — Юрия Гагарина, Германа Титова и Григория Нелюбова.

По профессиональным качествам члены отобранной к полёту «тройки» были примерно равны. Многие отдавали предпочтение Нелюбову — неформальному лидеру отряда, «душе компании». Но это же воспринималось и как недостаток — Григорий всегда стремился быть в центре внимания, неизменно подчёркивая своё превосходство. Способности молодого интеллигентного Германа Титова не вызывали сомнений ни у кого. При этом он был прямым и открытым человеком. Но руководство смущала его импульсивность: если уж он срывался, то быстро терял голову. Гагарин более всего отвечал всем требованиям, и к нему все относились хорошо.

Окончательное решение, кому стать первым космонавтом планеты Земля, приняли 8 апреля 1961 года на заседании Госкомиссии. 10 апреля «тройка» лидеров узнала о результате — сначала неофициально, в узком кругу. Титов на секунду помрачнел, потом сразу улыбнулся и протянул руку Гагарину, поздравляя первого космонавта.

12 апреля Юрий Гагарин отправился на орбиту, а Герман Титов как «запасной пилот» сопровождал его до стартового комплекса.

До полёта «Востока-2» имя Титова, как и других членов отряда космонавтов, оставалось засекреченным. Даже Гагарин не имел права раскрыть его. Рассказывая о своём дублёре в документальной повести «Дорога в космос», Юрий Алексеевич писал так: «Вместе со мной в комнате на другой койке расположился Космонавт Два. Уже несколько дней мы жили по одному расписанию и во всём походили на братьев-близнецов. Да мы и были братьями: нас кровно связывала одна великая цель, которой мы отныне посвятили свои жизни. ‹…› Космонавт Два сидел ко мне в профиль, и я невольно любовался правильными чертами красивого задумчивого лица, его высоким лбом, над которым слегка вились мягкие каштановые волосы. Он был тренирован так же, как и я, и, наверное, способен на большее. Может быть, его не послали в первый полёт, приберегая для второго, более сложного».

Хотя Герману Титову не суждено было слетать в космос первым, в апреле 1961 года он, словно в утешение, получил орден Ленина и звание капитана ВВС. Григория Нелюбова наградили орденом Красной Звезды; однако позднее он был отчислен из отряда за нарушение дисциплины, а его имя надолго вычеркнули из официальной истории космонавтики.

После полёта Юрия Гагарина, который доказал, что человек вполне работоспособен в космосе, между специалистами вновь вспыхнули споры, каким должен стать следующий орбитальный эксперимент.

Проблема четвёртого витка, на котором проявилось вредное для организма воздействие невесомости, продолжала тревожить. Поэтому врачи из Института авиационной медицины настаивали на трёх витках. Поддержал их и академик Мстислав Келдыш, курировавший научную часть космической программы. Однако инженеры во главе с Сергеем Королёвым утверждали, что реализовать три витка гораздо сложнее технически, чем суточный полёт. Дело в том, что за счёт особенностей орбитального движения после трёх витков посадка возможна только в западных густонаселённых районах СССР, что было нежелательно. Кроме того, на тот момент в наличии имелся всего один полностью готовый корабль, и специалисты хотели использовать его с максимальной отдачей, закрыв тревожащие вопросы. Аргументы инженеров возымели действие, и на совещании, состоявшемся 20 мая 1961 года в Сочи, стороны согласились, что полёт будет суточным, но космонавт должен быть готов к его досрочному прекращению, для чего испытает ручную систему управления кораблём.

Непосредственная подготовка к полёту на «Востоке-2» началась в том же мае, а закончилась к началу августа. Практически во всём она воспроизводила последовательность подготовки Юрия Гагарина, но участвовала в ней не «шестёрка», а «пятёрка» космонавтов: Герман Титов, Андриян Николаев, Валерий Быковский, Павел Попович и Григорий Нелю-бов. Тогда же выявились и лидеры: пилотом «Востока-2» назначили Титова, его дублёром — Николаева.

Однако на этот раз дату запуска назначили не учёные и инженеры, а большая политика. Невероятный триумф Гагарина, сделавший СССР в глазах всего мира передовым государством, которое определяет контуры будущего, советское руководство использовало прежде всего как козырь в борьбе идеологий — так называемая дипломатия спутника. А геополитическая обстановка к лету 1961 года серьёзно обострилась. В июне завершились провалом переговоры по поводу статуса Западного Берлина. Никита Сергеевич Хрущёв прямо заявил, что если не будет признан его вариант ликвидации анклава ФРГ на территории ГДР, то немецкое коммунистическое правительство отрежет американцам доступ в Берлин. На это Джон Ф. Кеннеди пообещал, что в таком случае США будут воевать за Берлин.