Литературная Газета - Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018)

Ещё позже – подённое скрещивание с разнообразным материалом (сценарии и критика, историческая и биографическая проза, мемуары, эссеистика, теория прозы и кино) позволило ему избежать исчерпанности темы и интонации новизны, несмотря на регулярные возвратные движения и повторное использование старых текстов в новых сочетаниях.

Его самохарактеристика «Я умею течь, изменяясь, даже становиться льдом и паром, умею внашиваться во всякую обувь» («Сентиментальное путешествие») может быть рассмотрена и как определение «литературности литературы», её способности изменяться и изменять, прирастать краями, переписывать финалы и начинать всё заново. М.Л. Гаспаров в своих «Записях и выписках» приводит поучительный диалог: «Сарнов сказал дряхлому Шкловскому: «Вам хорошо, вы хоть и продавались, но всё-таки имели возможность раскрыться». Шкловский ответил: «Вы говорите, как девушка матери: тебе хорошо, ты за папу выходила, а я – за неизвестного человека». За этим «неизвестным человеком» не обязательно должна стоять советская эпоха, им является время как таковое, время, которое пишет нами и с которым можно идти рука об руку, отвечая давлением на давление.

И в заключение ещё немного юбилейного. Настало время вновь перечитать автора, родившегося 125 лет назад и практически полностью совпавшего с «коротким XX веком», расположившимся между началом Первой мировой и распадом Восточного блока. На эту потребность должно ответить новое (а фактически – первое) собрание сочинений Виктора Шкловского, первый том которого только что вышел в издательстве «Новое литературное обозрение». Задачей этого принципиально нового по своей композиции собрания является попытка перечтения как мало, так и хорошо известных работ Шкловского. Помимо этого, в оборот вводятся архивные тексты и тексты, никогда не переиздававшиеся и рассеянные по разным труднодоступным изданиям. На первый том приходится более 70 таких работ. Его концептуальным стержнем является историческая фигура Революции, пронизывающая автобиографические и теоретические тексты Шкловского, его письма и рецензии, его борьбу за новую художественную форму и новые формы повседневности, его статьи о литературе и кино. Надеюсь, для завершения этого собрания не придётся ждать нового, более круглого юбилея.

Илья Калинин,

кандидат филологических наук,

доцент кафедры междисциплинарных исследований

в области языков и литературы СПБГУ

Отца из бронзы отольют

Литература / Литература / Поэзия

Тер-Маркарьян Аршак

Теги:Аршак Тер-Маркарьян , поэзия

* * *

Я родился в донской степи.

На душе – голубая небыль…

И клянусь, что писать стихи

Обучался у рек и неба!

У любимой моей глаза,

Как вершины курганов, синие…

Цвет я брал у тебя, гроза!

Твёрдость брал у тебя, Россия!

Широту у пшеничных полей,

Что лежат от Цимлы до Маныча…

Черпал мудрость я у людей,

Чистоту – у тебя,

Дон Иванович!

«Астраханец» поднимет вой,

Зазвенят у затона подковы…

Я, наверно, учился у волн –

Угловатости

непокорной!

И сроднился в донской степи

С хуторами,

тропинками, хлебом… И клянусь, что писать стихи

Научился у рек и неба!

Целина

Треплет шапку

ветрила грубый

И швыряет песок из мглы…

Я вбиваю

железные трубы

В мёрзлый грунт

казахстанской земли!

Ух!

Целует металл кувалда –

Я такую работу чту!

Ух!

И мне с большака кивает

Головой

полынок за версту! И впервые так захотелось

Отдохнуть в тёплом доме чуток…

Бью наотмашь – всем юным телом,

Чтоб трубу превратить в цветок!

Степь поёт, словно домра бессонная,

Будит эхом орлиный рассвет…

Под рубахой звенит приглушённо

Горсть тяжёлых солёных монет!

Мне ещё далеко до пенсии,

Рукавицей, стирая пот,

Я кричу бригадиру весело:

«Не геолог я – цветовод!»

Бродит ветер за дюнами волком.

Телогреечку сбросив с плеч,

Хорошо бы на жёлтом войлоке

Семиреченских трав прилечь!

Эти степи не знали плуга.

Табуны да верблюжьи горбы…

Бью!

Танцует земля упруго

И заходит в горло трубы!

Ветер злой выжимает слёзы

И швыряет песок из мглы…

А за мною железные розы

Среди первого снега цвели!..

* * *

Шёл сорок третий. У болота

Война в окопы залегла.

Как цепи вражеской пехоты,

На город наступала мгла.

И бомбы бахали. Белели

В сугробах декабря кресты.

Обозы. Баржи. Батареи.

Бараки. Беженцы. Бинты.

И до сих пор я слышу крики

За рубежом взрывной волны.

И надо мною, словно крылья,

Шуршат погоны старшины.

Лежу. Вокруг – яры крутые.

Охрипший оклик: «Хлопчик, цел?»

И слёзы матери скупые

На обмороженном лице.

Потом подводы нас качали,

Везя куда-то под Казань.

И стали от большой печали

У мамы – чёрными глаза!

Уже какой по счёту город!

Нас письма ищут – не найдут…

Шёл сорок третий…

Очень скоро

Отца из бронзы отольют!..

Деревья

Ах, деревья,

деревья, деревья – Колокольни степной весны!

Вы у окон моей деревни

Подпираете синь тишины.

Я не первый, прощаясь с летом,

В тень закутавшись,

шёл за Дон…

Не ржавеет по всей планете

На морозных опушках звон.

Понимаю… Так понимаю:

Если любишь – вовсю люби!

Даже веточки не поломаю,

Хоть мне голову отруби!

И понятно: в метельной дрожи,

Усыхают стволы не зря,

Потому что деревьям тоже

Жить без песен,

как мне, нельзя!..

19 января Аршаку Арсеновичу Тер-Маркарьяну исполнилось 80 лет.

От всей души поздравляем юбиляра и желаем ему крепкого здоровья и неиссякаемого вдохновения!

Собор поэтической памяти Великой Победы

Книжный ряд / Литература / Объектив

Сдобняков Валерий

Теги:ВОЙНА и МИР. Антология: Великая Отечественная война (1941–1945) в русской поэзии XX–XXI вв.

ВОЙНА и МИР. Антология: Великая Отечественная война (1941–1945) в русской поэзии XX–XXI вв. В 10 книгах; книги 1–5 (авторы до 1927 г.р.), кн. 1 – 684 с.; кн. 2 – 698 с.; кн. 3 – 546 с.; кн. 4 –708 с.; кн. 5 – 600 с. Главный редактор-составитель Борис Лукин, составитель Юрий Перминов, идея Дмитрия Мизгулина. СПб.: Литературный фонд «Дорога жизни»,Тюменский издательский дом, 2015–2016. 2000 экз.

Сегодня легко признаться: мне с трудом верилось, что такой грандиозный по своему замыслу проект, как антология «Война и Мир: Великая Отечественная война (1941–1945) в русской поэзии ХХ–ХХI вв.», удастся воплотить в жизнь известным российским подвижникам поэту Борису Лукину и Литературному фонду «Дорога жизни». И только когда первые семисотстраничные тяжеленные тома, «одетые» в победный красный кумач и опоясанные чёрно-жёлтой лентой ордена солдатской Славы начал перелистывать, читать, только тогда ясно осознал: свершилось то, что маловероятно ещё кто-либо и когда-либо повторит.