Ли Куан Ю - Из третьего мира – в первый. История Сингапура (1965–2000)

Жак Ширак, премьер-министр правительства Жискар д’Эстена, интересовался совершенно другими вещами. Философские дискуссии о том, что происходило в Азии, его не интересовали. Он интересовался тем, что можно было сделать для развития отношений между Францией и Сингапуром. Я постарался заинтересовать его в развитии сотрудничества не только с Сингапуром, но и со всеми странами региона, используя Сингапур в качестве отправной точки для этого. Тем не менее потребовались еще 10 лет, смена президента и нескольких премьер-министров, прежде чем мне удалось убедить французское правительство и предпринимателей, что Юго-Восточная Азия была перспективной частью планеты для вложения капитала.

Раймон Барр сменил Жака Ширака на должности премьер-министра в августе 1976 года. Барр – полный человек среднего роста – был профессором экономики. Он умел внимательно слушать. Он одобрял учреждение французских совместных предприятий и инвестиции за рубежом. Он поддержал мое предложение по созданию в Сингапуре центра технологий и услуг и сказал, что Франция могла бы сотрудничать с нами в области продажи товаров и услуг в регионе. Он предложил заключить между Сингапуром и Францией соглашение о торговле, инвестициях и технической помощи сроком на пять лет, включающее в себя определенные показатели, которых мы должны были достичь. Он подходил к проблемам системно, с практической точки зрения, сосредотачиваясь на результатах. Тем не менее французские предприниматели не были готовы к осуществлению этого начинания. Я разговаривал с группой предпринимателей в Национальной федерации французских работодателей. В конце обсуждения, продолжавшегося примерно час, их представитель сказал корреспондентам, что инвесторы знали о возможностях, имевшихся в Сингапуре, но, кажется, лишь немногие проявляли желание отправиться туда, потому что «это слишком далеко и это англоязычный регион». Он также добавил, что Франция не могла присутствовать повсюду одновременно, а потому концентрировала свои усилия на Африке. Действительно, французы сосредоточили свои усилия на франкофонной Африке. Даже в Азии их все еще притягивал Вьетнам – они верили, что он будет франкофонным и склонным к сотрудничеству с Францией. Только в середине 80-х годов, когда социалистический президент Миттеран и премьер-министр, сторонник принципов Шарля де Голля, Жак Ширак решили, что Африка была еще не готова к развитию в той же мере, как Азия, мои усилия стали приносить плоды.

В июле 1981 года по пути в Лондон, куда я ехал, чтобы присутствовать на свадьбе принца Чарльза, я остановился в Париже, надеясь встретиться с недавно избранным президентом Франсуа Миттераном. Чиновники французского МИДа повели себя очень формально и не одобрили транзитного визита. Мне объяснили, что президент был занят, но добавили, что Миттеран также должен был присутствовать на свадьбе и потому встретится со мной в Лондоне, в резиденции посла. Чтобы смягчить отказ, премьер-министр Пьер Моруа дал в мою честь завтрак.

Несмотря на оживленное движение транспорта на всем пути от гостиницы до аэропорта имени Шарля де Голля, мы доехали до аэропорта быстро, сопровождаемые полицейским эскортом. Это был красивый летний день. Скоростные магистрали, обсаженные деревьями, и набережные, покрытые южными растениями, выглядели великолепно. Аэропорт имени Шарля де Голля был современным и эффективно спланированным. Вскоре я приземлился в полном хаоса лондонском аэропорту Хитроу. Лабиринт подъездных путей привел меня от самолета к залу для официальных лиц. Затем мы поехали в отель Knightsbridge. Наш путь пролегал по неопрятным улицам, с круговыми развязками, обсаженными неухоженными газонами, заросшими сорняками. Контраст между Парижем и Лондоном был разительным.

Мне вспомнилось, как Чу и я впервые посетили Париж в июне 1948 года. Это был неухоженный город, переживший оккупацию, который очень плохо выглядел по сравнению с местами пострадавшим от бомбардировок, но чистым и опрятным Лондоном – городом, в котором жили уверенные в себе люди, гордившиеся своей борьбой с нацистами и спасением человечества от тирании. Я также помнил хаос в Париже в мае 1958 года, непосредственно перед тем, как Шарль де Голль снова стал президентом и сформировал Пятую республику. Вместе со своим министром культуры Мальро они чистили Париж, смывали сажу со стен зданий, налаживали уличное освещение. Они давали людям надежду. А в это время Лондон становился все грязнее, по мере того как экономика Великобритании переживала кризис за кризисом. Я подумал, что, видимо, были свои преимущества в революционном изменении ситуации по сравнению с британским медленным, постепенным конституционным развитием. Англичане проводили бесконечные заседания по поводу строительства новых аэропортов вокруг Лондона, включая Станстед и Гатвик, и не могли прийти к какому-либо решению. Планирующие органы постоянно сталкивались с интересами местных жителей, стремившихся сохранить собственные удобства ценой прогресса всей нации. Даже сейчас, после эпохи Тэтчер, Хитроу все еще стоит как древний монумент, символизирующий недостаток смелости и решительности.

Из всех французских лидеров, с которыми мне приходилось встречаться, наиболее проницательным в оценке политических тенденций и характера различных общественных систем был президент Миттеран. Мы говорили с ним об угрозе, возникшей в результате агрессии Советского Союза в Афганистане. Он признал, что Советы добились успеха во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, особенно в Сирии, но их влияние в других частях мира ослабевало. Они раздали много оружия, но приобрели мало друзей. Он был уверен, что объединенный Запад может восстановить равновесие сил.

В течение первых двух лет президентства, вместе с премьер-министром Пьером Моруа, Миттеран проводил традиционную социалистическую политику. Он снизил процентные ставки по кредитам, увеличил кредитную эмиссию, чтобы уменьшить безработицу, национализировал несколько отраслей промышленности и банки. Французская экономика страдала от этого. И все-таки, несмотря на то что ему было за семьдесят, идеология Миттерана была гибкой.

Он сменил премьер-министра и стал проводить более разумную политику, уменьшив эмиссию, обуздав инфляцию и восстановив устойчивый, хотя и не слишком быстрый, экономический рост. Одним из достижений 14 лет его президентства было то, что он перевоспитал французских социалистов и сделал их правительственной партией.

Более серьезная дискуссия, продолжавшаяся более часа, состоялась между нами в сентябре 1986 года, когда его «конкорд» сделал остановку для дозаправки в аэропорту Чанги. Согласно дипломатическому протоколу я не был обязан встречать его, но мне хотелось увидеть этого серьезного, перспективно мыслящего человека. Проявив большую проницательность, Миттеран сказал, что советская империя была в таком состоянии, что одного простого несчастного случая было бы достаточно, чтобы отколоть Центральную Европу от Советского Союза. Он считал, что советский контроль над регионом основывался на равновесии сил, которое было в пользу Советов. Однако история показала, что этот баланс не являлся неизменным. В сфере идеологии власть Советского Союза начинала ослабевать. Третье поколение коммунистов считало, что оно могло извлечь пользу из западного опыта, и это ослабляло советскую систему.