Павел Кравченко - Интервью с инвестором

– Говорят, писатели делают историю. Вы чувствуете ответственность за свое творчество, ведь то, как преподнесен исторический факт и соответственно как люди его воспринимают, во многом формирует общественное мнение? Такой несколько философский вопрос.

– Двадцать семь лет назад я был приглашен одним из соавторов сборника, издаваемого «Лениздатом» к очередной годовщине не то комсомола, не то Советской армии, не то советского Военно-морского флота. Мне выделили самую военно-специфическую тему из уважения к познаниям в разных областях. Речь шла о том, как в 23-м или 26 году, сейчас уже не помню, произошло возгорание минного склада в финском заливе близ Кронштадта и как командой курсантов из крейсера «Аврора», который был тогда учебной базой, этот пожар был ликвидирован. Я зарылся в вопрос и выяснил, что никто уже не знает, как это было, что документы противоречивы, что взрыв морской мины (это пара центнеров взрывчатки) не дает ни одного шанса уцелеть людям, которые эту мину сейчас катят, и поэтому, как несколько из них могло уцелеть, минная наука объяснить не может. Вот я реставрировал эту ситуацию и когда составитель спросил меня: «Миша, откуда ты это знаешь, ведь тебя там не было!», я сильно раздраженный предыдущим допросом, отвечал злобно: «А вот как я написал, вот так теперь вся история и будет!» И это ощущение понравилось мне самому. Мне нравится делать историю, только к этому нужно абсолютно добросовестно подходить, чтобы ты сам был уверен в том, что оставляешь потомкам.

– Вы можете ведь в принципе ошибаться…

– «Тетя Песя, ошибаются все, даже сам Господь Бог, разве с Его стороны было бы плохо поселить евреев в Швейцарии, где их окружали бы шикарные пейзажи и сплошные озера, так нет, он поселил их в Одессе, чтобы они жили и мучились», – Исаак Бабель «Одесские рассказы». Что я могу добавить к словам классика…

– Добавить действительно нечего. Это серьезный вопрос. Можно ведь предположить, что руководители любого государства, открыв определенные архивы, в определенный момент, допуская определенных писателей и т. д., могут создавать историю в выгодном им свете?

– Сейчас вашими устами глаголет Господь – так создавалась наша история. Во всех странах и во все времена. Именно так писались и древнерусские летописи, и кое-какие римские анналы, и много еще что. Поскольку я никогда не был ангажирован властью, даже от советской идеологии, в том, что писал я, был независим, поскольку всю жизнь, закончив только школу, я позволял себе роскошь делать то, что я хочу, и не делать того, чего я не хочу, то здесь моя совесть абсолютно спокойна.

– Похоже, вы не исключаете той ситуации, что вы в принципе можете ошибаться.

– Никто не может исключать такой ситуации, если я не буду делать то, в чем я убежден, я не смогу сделать ничего вообще.

– Власти достаточно удобно найти убежденных в том или ином вопросе людей и озвучить с помощью писателя историю в нужной им интерпретации. Чужими убежденными руками.

– Это одна из задач власти, умной, основательной власти во все времена. Более того, несколько раз власть пыталась приспособить меня к делу, но у нее не вышло. Это вроде как британские колонизаторы пытались заставить арабов воевать и в отчаянии опускали руки, говоря, что этот материал совершенно не пригоден для использования даже во вспомогательных частях колониальной пехоты. В принципе вы, разумеется, правы, это происходит, а конкретно ко мне это не имеет отношения.

– Прямого…

– Ни прямого, ни косвенного. Я имею основания полагать, что у меня не меньше серого вещества в голове, чем у людей, которые занимаются конкретно властью.

– Кого бы вы назвали героем нашего времени?

– Специфика этого традиционного вопроса в том, что слово «герой» уже давно у нас имеет два разных значения. Первое – старинное, традиционное: человек, который совершает значительные поступки, подвиги, поступки, сопряженные с опасностью для своей жизни, иногда рискует этой жизнью ради спасения других людей, своего народа, своей страны. Герой – человек, на котором держится его государство, который двигает историю. Второе значение – расхожий персонаж медийных средств, тот, кто всем известен и о ком говорят. С появлением телевидения – это в первую очередь фигуры шоу-бизнеса, они не делают ничего героического, но их все знают, их называют героями экрана и т. д. Вот эти, вторые фигуры часто воплощают в себе специфические черты неких специфических представителей. Значит, герои нашего времени те же, кто всегда. Сейчас это солдаты, которые в 18 лет погибают согласно присяге и отданному приказу, полагая, что жизнь они отдают за свою страну и свой народ; это пожарные, которые гибнут на пожарах, и таких много каждый год; это милиционеры, которых ругают и презирают все, кому не лень, но среди которых тем не менее есть люди, делающие тяжелую, опасную, грязную и неблагодарную работу за маленькие деньги, и которые гибнут постоянно от рук преступников. Это люди, которые в неожиданных условиях спасают детей из проруби, и т. д. и т. п. О них мало пишут, их не снимает телевидение, на них не сделаешь, видите ли, высокого рейтинга. А другой герой – это что-то среднее между Анатолием Чубайсом и Ксенией Собчак; это человек, который постоянно старается быть на виду – любым способом; вокруг которого возникают скандалы, который делает непонятно что, но заставляет говорить о себе, и которые, как протекторы, наваренные на обшивку корабля, вы-то должны знать, что это такое, аккумулируют на себя всю ржавчину происходящего процесса.

– А можно ли назвать такими героями писателей, которые поднимают вопросы на нравственном макроуровне. Речь идет о вашей книге «Великий последний шанс». Вы сказали правду, развеяли многие мифы советской эпохи и, самое главное, предложили пути решения проблем, многие из которых вполне заслуживают внимательного изучения. Не скрою, прочитал вашу книгу дважды, и она меня где-то расстроила и огорчила. Достаточно тяжело осознавать в зрелом возрасте, что Россия – не самая выдающаяся страна относительно научных открытий, культуры, искусства. Все не так замечательно и прекрасно, как нам преподносила советская пропаганда. Я помню, что в детстве искренне считал, что мы самые великие практически во всем. Действительно, все относительно. Кроме того, книга достаточно тяжелая с точки зрения разрушения ценностей (в большей степени ложных), особенно для старшего поколения.

– Интересно, не ожидал.

– Соответственно, вопрос такой: можно ли назвать вас в определенном смысле героем нашего времени, который поднимает серьезные вопросы, меняющие или позволяющие изменить мировоззрение значительной части населения относительно пройденного этапа?